– Мы не можем позволить себе поддаться слабости, и об этом я хочу поговорить, – начал он. – Три солдата бежали. Мы обнаружили дезертиров в стане кочевников. Те, кто укрывал их, получили свое, а солдат вернули сюда.

– Кочевники? Которые?

– В лесах к северу от Рей Ло.

Я тихонько перевел дух. Гибель каких-то кочевников не должна была бы меня волновать, но я питал особые чувства к Дихаре и ее клану. Я знал, Дихара слишком умна, чтобы укрывать дезертиров. Как и большая часть кочевых племен. Вести о лютых расправах разносились от стана к стану стремительно, как ветер.

Комизар сообщил мне, что беглецов казнят после третьего колокола перед строем их однополчан, и я должен буду зачитать обвинение.

Хотя за казни и наказания отвечал чивдар, последний допрос всегда проводили Комизар или Распорядитель. Они всегда обращались к присутствующим войскам, чтобы те засвидетельствовали оправдательный или обвинительный приговор, они же всегда давали последнюю команду – положить головы на плахи. За ними всегда была финальная отмашка палачам. Заключительные этапы свершаемого правосудия.

– Но помни, не спеши убивать их слишком быстро. Если мы хотим отучить других от тяги к подобным выходкам, нельзя торопиться. Проследи, чтобы они помучились. Ты позаботишься об этом, верно, брат?

Я посмотрел на него. Кивнул. Я всегда был готов исполнить свой долг.

Комизар дружески обнял меня и пошел прочь, но через несколько шагов вдруг остановился и оглянулся.

– Да, и не забывай кормить эмиссара. Боюсь, Ульрикс про него рано или поздно забудет, а я не хочу, вернувшись, обнаружить труп. Я еще не разобрался с нашим королевским посланником. Пока нет.

Я заметила Гриза, выводившего лошадь из конюшни. Воспользовавшись тем, что Каден с Комизаром все еще разговаривали и не смотрели в мою сторону, я поспешно бросилась к нему. При виде меня он остановился, глядя, как всегда, угрюмо.

– Могу я поговорить с тобой? – спросила я. – Наедине.

Гриз огляделся.

– Мы тут одни, так что валяй.

У меня не было времени разводить дипломатию.

– Ты шпион? – спросила я напрямик.

Он шагнул вперед, набычившись, прижав подбородок к груди.

– Не о чем тут говорить, – негромко, но грозно прорычал он, косясь на наместников, гулявших неподалеку группками по двое-трое. – Я оказал тебе услугу, девочка. Ты спасла жизнь мне и моим товарищам. Я не люблю долго ходить в должниках. Теперь мы в расчете.

– Я не верю, что дело только в этом, Гриз. Я видела твое лицо. Тебе было не все равно.

– Не придавайте этому слишком большого значения, принцесса.

– Но мне нужна твоя помощь.

– Мы в расчете, принцесса. Что тут непонятного?

Но не могли мы с ним расстаться вот так. Мне требовалась его помощь.

– Я ведь могу рассказать им, что ты свободно говоришь по-морригански, – пригрозила я. Я так отчаянно нуждалась в нем, что была готова даже на шантаж.

– Если ты это сделаешь, то обречешь на смерть всю мою семью. Тридцать шесть человек. Братья, сестры родные и двоюродные, их дети. Больше, чем в том отряде, который убили у тебя на глазах. Ты этого хочешь?

Тридцать шесть. Вглядевшись в лицо Гриза, я прочла на нем страх, настоящий и неподдельный. Я помотала головой.

– Нет, – прошептала я, – я хочу совсем не этого.

Сказав это, я с горечью поняла, что моим надеждам не сужено сбыться.

– Твоя тайна в безопасности.

– И твой секрет тоже.

По крайней мере, я получила подтверждение, что Гризу и в самом деле известно, кто такой Рейф. Я была благодарна, что он спас его ради меня, но нам требовалось гораздо, гораздо больше.

Я уже открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, но он резко повернулся, локтем больно ткнув меня в бок. Я согнулась пополам и припала на колено. Он склонился со злорадной усмешкой на лице, однако голос прозвучал тихо и ровно.

– За нами следят, – шепнул Гриз, – отскочи от меня.

– Тупоголовый болван! – выкрикнула я. – Смотри под ноги!

– Так правильно, – шепотом одобрил он. – Могу дать один совет. Хорошо, что ты завела дружбу с Астер. Этот постреленок знает в Санктуме все входы-выходы не хуже подвальной мыши.

Выпрямившись, он злобно уставился на меня.

– Тогда держись подальше и не попадайся мне под ноги! – с этим криком он затопал прочь. Несколько стоящих неподалеку наместников дружно расхохотались.

Подняв голову, я увидела, что за нами наблюдает Каден.

Он подошел и поинтересовался, что нужно было от меня Гризу.

– Ничего, – пожала я плечами. – Он только рычал да облизывался на трофеи, как и все прочие.

– И правильно делал, – заметил Каден, – Эта добыча, возможно, последняя, теперь долго ничего не будет. Скоро зима.

Он издал звук, похожий на хлопок закрывшейся двери. В Сивике не было большой разницы между зимой и летом: чуть холодней, ветры посильнее, плащ поплотнее да дожди. Но из-за этого ни торговлю, ни поездки не отменяли. А до зимы, по моим подсчетам, оставалось еще месяца два, не меньше. Стояла ранняя осень, дни были по-летнему теплыми. Вряд ли зима приходит в Венду раньше, чем в Сивику. И все же я заметила, что воздух стал прохладнее, что тусклее светит солнце, уже не такое ясное, как вчера. Скоро зима. У меня перед носом захлопнулось уже достаточно дверей – я не могла позволить закрыть еще и эту.

* * *

Я плелась за Каденом через площадь до ворот, через которые мы вышли из Санктума. Он вел меня на джехендру за приличной одеждой, как приказал Комизар. Я старалась держаться поближе к нему, сторонясь и опасливо обходя людей. Отъезд Комизара оказался палкой о двух концах. Это дало мне передышку и возможность расслабиться – ведь от его внимания мало что ускользало, – но, с другой стороны, и он оказался вне моей досягаемости. Мне так хотелось расспросить Кадена о Рейфе – где он, как провел ночь, – но я понимала, что этим поселю в нем сомнения и недоверие. Я ведь уверяла, что мне дела нет до эмиссара, а если Каден что-то заподозрит, это поймет и Комизар. Я надеялась, что стражники больше не станут вымещать на Рейфе свою ненависть к дальбрекской свинье. Возможно, после вчерашнего ужина и явным знакам внимания к нему со стороны Комизара они станут вести себя сдержаннее.

Мы пошли рядом, но я заметила, что Каден время от времени начинал припадать на ногу.

– Прости, что так получилось с твоей ногой, – извинилась я.

– Ты сама сказала, в борьбе за выживание нет правил. Твои братья хорошо тебя учили.

Я сглотнула комок в горле.

– Да, хорошо.