Дэнни показывает статью Заморе.

– Подзаголовок видел? – спрашивает карлик.

– «Бывший главарь банды начинает новую жизнь в борьбе за закон и порядок в Гонконге…» – читает вслух Дэнни.

Кван фыркает:

– Все они так говорят. И все только о деньгах и думают. – Он резко останавливается у тротуара. – Вон он, Вучунг-мэншнс.

Он показывает на уродливое здание через дорогу. Нижние два этажа увешаны вывесками всех сортов и размеров. Чего тут только нет: от обмена валюты до массажа и караоке. А выше еще этажей двадцать – серые и мрачные, с торчащими тут и там кондиционерами, похожими на безобразные наросты на теле здания. Утыканная антеннами крыша заросла деревцами. Неприятное строение, и совсем не гостеприимное на вид. И в него постоянно кто-то входит и выходит.

– Прямо крепость какая-то, – с сомнением замечает Дэнни.

– Эх, видели бы вы Гонконг в прежние времена, сэр. Город-крепость Коулун. Вот это было куда хуже, – в голосе Квана слышится ностальгическая нотка. – Ни один гвейло не осмелился бы туда войти.

– Гвейло?

– Бледный призрак. Иностранец.

Дэнни поник. Он смотрится в зеркало заднего вида. «А ведь верно», – думает он. В Гонконге, на фоне местных жителей, он выглядит как чужак. Хотя в «Болстоуне» он все время чувствовал, что по матери он китаец. И черные волосы, и необычный разрез глаз – все его выдавало. А вот до пожара, в «Мистериуме», где были люди самого разного происхождения, он вообще не задумывался о расах и национальностях. Это же никак не влияет на то, чем люди занимаются, как себя ведут. Но в последнее время он слишком остро ощущал, что никуда не вписывается.

Тяжело вздохнув, он стал рыться в карманах в поисках денег для таксиста, но вдруг натолкнулся на листок, который стянул у Ло.

– Можете прочитать, что тут написано? – спрашивает он и протягивает листок Квану.

Таксист, прищурившись, разглядывает иероглифы:

– Ужасный почерк. Тут написано «пирс Сайвань, остров Ченг-Чау».

– М гой, – говорит Дэнни и прислушивается к своим ощущениям, пробуя на вкус кантонское «спасибо». Словно кладешь в рот кусочек какого-то блюда, которое ел когда-то очень-очень давно.

Кван кивает:

– Не за что.

– Можете нас потом туда отвезти?

– Я довезу вас до парома, – обещает таксист и, похлопывая по рулю, продолжает: – Но на самом острове дороги слишком узкие для такой машинки, как моя. Осторожнее в Вучунг-мэншнс. Держитесь людных мест. Если что, звоните. А мне пора домой, к миссис Кван. Бай-бай.

Дэнни с Заморой протискиваются сквозь толпу туристов перед зданием. Оно нависает над ними как скала. Зазывалы хватают их за рукава, громко обещают самые выгодные условия или – уже шепотом – предлагают более сомнительные услуги на верхних этажах.

– Хотите стать счастливыми?

– Лучший карри за пределами Бомбея!

– Узнайте свою судьбу! Хорошие предсказание гарантированы!

Над входом Дэнни читает: «Вучунг-мэншнс. Роскошные апартаменты с 1952 года».

– Мы спешим, – бормочет Замора. – Разрешите…

Но Дэнни замирает как вкопанный и указывает на надпись.

– «В. М.», майор! Вучунг-мэншнс. Мы там, где нужно. И вдобавок мы знаем, что здесь бывал Хвостатый. Это здание точно как-то связано с «Черным драконом».

На первом этаже сплошной лабиринт из крошечных магазинчиков и кафе. Вой электронных игрушек смешивается с рокотом игровых автоматов, аромат карри – с запахом хлорки из прачечной.

Моргая, чтобы привыкнуть к полумраку, Дэнни и Замора углубляются все дальше и чувствуют себя гостями с другой планеты.

В сумраке толпятся люди. Здесь разговаривают на самых разных языках и диалектах: и по-кантонски, и по-английски, и по-японски, и на тайском, и на хинди. Снова экзотика завораживает Дэнни, а между тем в звуках и запахах он ощущает что-то родное. Из глубокого детства вспоминаются простые слова и напевная вежливая интонация кантонской речи. Пусть сам он и не похож на китайца, но он легко представляет маму в этой толпе. Здесь она была бы в своей стихии. Двигалась бы так же легко и грациозно, как каждый вечер на натянутой проволоке. Спокойная среди хаоса, не обращающая никакого внимания на кривляние клоунов, наполняющих арену под ней пламенем, дымом и ревом бензопилы.

В толпе незнакомцев его взгляд выхватывает знакомые черты – похожий нос, линия скул, такие же худенькие плечи – и по кусочкам собирает портрет матери. Его переполняют чувства, горе стремится его захватить, но он не поддается. Сейчас он должен мыслить четко и ясно.

Замора тянет его за руку:

– Гляди, Дэнни. «Никаких гвоздей».

– Ага, я кое-что придумал. Подожди меня.

С наигранно уверенным видом Дэнни заходит в мастерскую, хотя с каждым шагом сердце у него бьется все быстрее и быстрее. Добравшись до прилавка, он стучит по нему.

Человек с физиономией жулика поднимает голову от верстака и с ленивым любопытством разглядывает Дэнни.

– Е сан[19]. Мой приятель отдал вам в починку ботинки. Просил меня их забрать.

– Квитанция есть? – спрашивает мастер, удивленно приподняв бровь.

– Он ее потерял. Но вы должны его помнить: с хвостом. Нос сломан. Примерно вашего роста.

Мастер хмурится:

– Ты приятель Тони?!

– Да, – твердо отвечает Дэнни. – И Тони сказал, чтобы вы не тянули резину. Время капает.

Человек за прилавком снова хмурится, но все же начинает искать среди обуви ботинки с новыми подметками. Наконец находит и шлепает на прилавок вульгарные туфли из змеиной кожи. К ним приклеен корешок квитанции.

Мастер, прищурившись, смотрит на Дэнни, словно раздумывая, стоит ли ему отдавать туфли.

– Пять долларов. Пять, – говорит он, вскинув правую руку с растопыренной пятерней, а левой придерживая туфли.

– Можете позвонить ему, если не верите, – говорит Дэнни и кладет десятидолларовую банкноту на прилавок. – Но он просил поторопиться. Сдачи не надо.

Мастер берет десятку, еще немного думает, а потом засовывает туфли в пакет, отдает его Дэнни и отмахивается, словно отгоняя неприятный запах.

Выйдя из мастерской, Дэнни вытаскивает туфли из пакета и разглядывает квитанцию. Но вместо имени и адреса он видит только один криво нацарапанный ручкой иероглиф и сумму. Понурившись, он возвращается к Заморе:

– Мы уже близко. Но фамилию до сих пор не знаем. И мы не можем обшарить все здание. На это недели не хватит!