Начнем с того, что подобные представления не имеют под собой оснований. Долгая история рок — и поп — музыки богата примерами замечательных артистов, которых едва ли можно назвать обездоленными. Джона Леннона, возможно, и воспитала тетя, но жил он в очаровательном дуплексе среднего класса. Папа Мика Джаггера был учителем физкультуры, а мама — продавцом косметики, так что едва ли они сидели на хлебе с водой. Отец Джима Моррисона построил карьеру военно — морского офицера. Отец Пита Таунсенда сам был успешным профессиональным музыкантом, а мать держала антикварный магазин. Двое участников коллектива Pink Floyd происходили из богатых семей, а их «страдающий гений» Сид Барретт, сын врача, был из среднего класса. Группа Genesis собралась в привилегированной частной школе Чартерхаус. Отец Ника Дрейка был дипломатом, а отец Роберта Планта — бухгалтером. Отец Боуи работал администратором в компании «Barnado’s». Элтон Джон также из среднего класса. Даже Боб Дилан — сын человека, который управлял успешным магазином электрики и мебели. Кроме того, большинство представителей музыкального бизнеса и средств массовой информации, которые вращаются вокруг него, относятся к среднему классу.

До появления панка в середине семидесятых никто и не задумывался о происхождении рок — и поп — звезд, но и к этому времени те, кто распробовал успех на вкус, уже приобрели привычки и атрибуты представителей среднего и высшего класса. Именно межклассовая бездна, отделяющая звезд от их поклонников, приводила панков в ярость больше, чем кого бы то ни было, поэтому они окрестили процветающие группы «старыми пердунами». Естественным следствием этого классового трения было то, что вопросы о социальном происхождении теперь задавали на каждом шагу, с большим подозрением относясь к начинающим рокерам, родители которых из среднего класса. Таким образом, «трудное детство» и «государственное образование» стали непременным условием вступления в панк — сообщество, хотя и были примечательные исключения — артисты из достаточно обеспеченных семей, которым было неинтересно принижать достоинство Джо Страммера и Хью Корнуэлла.

Перенесемся в эпоху Coldplay, когда артистов обвиняли в том, что они «недостаточно страдали», за что в их адрес постоянно летели ехидные ремарки, не имеющие ничего общего с музыкой. Нью — йоркцев The Strokes, чей вокалист Джулиан Касабланкас является сыном миллионера и основателя модельного агентства «Elite», постоянно осмеивали за привилегированное происхождение. Джулиан познакомился со своим товарищем по группе и сыном успешного композитора Альбертом Хаммондом в Швейцарии в интернате «Institut Le Rosey», одном из старейших частных интернатов в мире, где учатся дети богатейших людей планеты.

Конечно, такая критика — просто чушь. The Strokes, как и Coldplay, пишут песни об отношениях, эмоциональных переживаниях, о том, что происходит у них в жизни, и их поклонникам не важно их финансовое положение. Это совершенно не означает, что артисты, которым не так повезло с воспитанием и образованием, не могут извлечь из своей жизни позитивный опыт, как если бы это было обязательным требованием.

Тем не менее Coldplay обнаружили, что во время кампании по продвижению первых синглов и дебютного альбома им постоянно задавали один и тот же вопрос: «Вы просто богатенькие мальчики из колледжа, которые решили стать рок — звездами?» «Они стали мальчиками для битья, — считает Саймон Уильямс из «Fierce Panda». — Так обращаются со всем их поколением. Думаю, группе Keane досталось и того больше. Все из — за невежества. Думаю, что я так же отношусь к группам, чья биография и чья борьба мне неизвестны. К счастью, я знаю многое о Coldplay — я видел, как они играют на концертах. Я восхищаюсь ими и уважаю их. В них есть немного снобизма. Это остаточный эффект семидесятых и восьмидесятых… но не думаю, что ребята когда — либо отрицали свое [происхождение]. Мне нравится их отношение.

Я видел туалет у них в общежитии, по которому было понятно, что они не тратят сто фунтов неделю на уборщика. Они жили студенческой мечтой! Они были очень уравновешенными молодыми людьми. Они, конечно, не обсуждали игру в поло на выходных. Если бы вы [тогда] сели поговорить с Крисом Мартином, то он стал бы задавать вопросы о музыкальном бизнесе. Они жили очень скромно; на гастролях они играли [и небольшие концерты]. Я считаю, что Coldplay — гораздо более достойная команда, чем многие сегодняшние группы, которые настолько зажрались, что, когда предлагаешь им выступить, их первый вопрос: «А сколько мы получим?» — притом что сами они в лучшем случае тянут на концерт на 20 зрителей в Шордиче. Coldplay — одни из последних стоящих коллективов в своем поколении».

Конечно, в свойственной ему манере, Крис Мартин нашел в этой ситуации еще одну причину для неуверенности, как он сам признался газете «The Observer». «Я думал: «О, боже, я очередной интернатовский мальчик из приличного дома. У меня есть высшее образование. Я родился в семье среднего класса в Девоне. У меня нет трогательной истории жизни. Мы просто кучка студентов. Я не пью, не принимаю наркотики, не курю. Мне не сравниться с Лиамом Галлахером, или The Sex Pistols, или с кем — то настоящим. У меня нет опыта уличной жизни, как у Wu Tang Clan». Мне было из — за этого ужасно неудобно».

После вторжения британской музыки в США, которое началось с The Beatles в 1964 году, перед каждой талантливой и амбициозной британской группой Америка представала мифическим островом из романа «Граф Монте — Кристо» Александра Дюма, где Эдмон Дантес обнаружил огромные залежи сокровищ, которые изменили его жизнь. Для завоевания Америки нужно трудиться не покладая рук и обладать недюжинным талантом, а те, кому это все же удается, поселяются в больших особняках, причем не обязательно на родине. В конце шестидесятых и начале семидесятых годов наступила золотая эра для британских групп в Америке, но артистам в жанре постпанка приходилось нелегко.

У U2 и Depeche Mode все получилось, хотя они и не британцы. Oasis это не удалось, по крайней мере не в таких масштабах, а Travis, Sterephonics и Blur и вовсе остались незамеченными. Горячий дэнс — панк The Prodigy пришелся Америке по вкусу, и за океаном они продали 10 миллионов экземпляров альбома «The Fat Of The Land». Каждую неделю оптимистичное издание «NME» чествовало какую — нибудь новую группу, среди которых были и британские, и другие, которым удалось «завоевать» Штаты или «ворваться в Америку». В одном из таких материалов говорилось о том, что The Vines «захватили» США, хотя их альбом попал всего лишь на 77-ю строчку чарта журнала «Billboard». Тем временем N Sync и Эминем продавали более двух миллионов альбомов за неделю. Вот что значит завоевать Америку.

Так что Coldplay тоже обратили свой взор за океан. Возможно, они принимали желаемое за действительное, если надеялись засветиться в Штатах всего через несколько месяцев после выхода «Parachutes», но успех альбома в Соединенном Королевстве был так велик, что они имели полное право на оптимизм. Небольшие партии их дисков уже импортировали в США, и их довольно быстро расхватывали. Процесс пошел, когда они подписали контракт с «Nettwerk Records», дочерней компанией «EMI», которая была связана с влиятельной управляющей компанией, подписавшей контракт с Аврил Лавин.