— Спасибо. Пожалуйста, оставь это на столе, я выпью чуть позже.

Она указала рукой на массивный резной стол из розового дерева, стоявший у изножья кровати. В настенных канделябрах горели свечи, лунный свет проникал в комнату через открытые двери, выходившие в патио. Прохладный ветерок, проникая в дом, шевелил шторы. Тетя Бенита суетливо походила по комнате, дала Колетт несколько указаний, нахмурилась, заметив надменный взгляд служанки, и ушла, пожелав Тори спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Тори заставила себя улыбнуться, испытывая легкое чувство вины.

Колетт расстегнула ей платье, помогла надеть шелковый пеньюар, присланный из Нового Орлеана. Сидя перед туалетным столиком, Тори смотрела на свое отражение, пока Колетт расчесывала ей волосы. Лицо девушки тонуло в полутьме и казалось бледным в обрамлении каскада темных волос. Тори напоминала сейчас бесплотное привидение. Возможно, те две старые бостонские мегеры были правы: с высокими скулами, пухлыми губами и нимбом из непокорных, выгоревших на солнце волос, отказывавшихся подчиняться гребню, она действительно похожа на цыганку. При тусклом освещении ее глаза казались почти черными, уголки рта слегка подрагивали, хотя усталость была тут ни при чем.

Как глупо было думать, что за время ее отсутствия здесь все изменилось. Все существенное осталось прежним. То, что должно было измениться…

Когда служанка начала заплетать косу, Тори остановила ее:

— Сегодня ты мне больше не нужна, Колетт. Ты свободна до утра. Делай что хочешь.

— Oui, merci, maotresse[9].

Колетт слегка удивилась, но пожала плечами с галльской невозмутимостью и покинула комнату, забрав со стула свою накидку. Одинокая, охваченная беспокойством Тори вышла в патио. Тонкие серебристые снопы лунного света падали сквозь ветви деревьев на гладкие отшлифованные камни, блестевшие возле босых ног девушки. Шелковый пеньюар колыхался вокруг ее бедер, лаская и холодя кожу. Все замерло, погрузилось в безмолвие. Вдали залаяла собака, кто-то засмеялся, ударил по струнам гитары. Похоже, это были слуги, жившие в маленьких домиках. Покончив с делами, они собирались вокруг костра, играли на музыкальных инструментах и танцевали — не те изысканные испанские танцы, которым обучал Тори преподаватель, а крестьянские, живые и зажигательные.

Она вспомнила, как выскальзывала ребенком из своей комнаты, спускалась вниз, чтобы послушать музыку; ей хотелось стать частью этой компании. Однажды вечером Росита, ровесница Тори, заметила девочку в кустах и, смеясь, вытащила ее к костру. Сначала Тори смутилась, но вскоре ритмичная музыка захватила ее, и она начала танцевать. Ее охватило пьянящее ликование, энергия и задор рвались наружу, босые ноги стучали по земле, волосы метались из стороны в сторону, подол юбки взлетал выше колен. Она наслаждалась свободой, бешеным темпом харабе, хоты и фанданго. Никто не удивлялся вслух тому, что дочь хозяина танцует с пеонами. Ощущение свободы пропало, когда тетя Бенита нашла ее и увела с собой. Однако после того вечера Тори часто стояла в патио, слушала неистовую музыку и отчаянно, своенравно танцевала в одиночестве.

Тори испытала странное чувство, представив себя одиноким, непокорным ребенком. У нее был брат Диего, но он жил в совсем другом мире, ему разрешали заниматься многими вещами, предоставляли гораздо больше свободы. Он ходил на занятия к пожилому испанцу, который обучал мальчиков из обеспеченных семей, предавался таким мужским развлечениям, как верховая езда и фехтование. Даже в детстве он уходил из дома когда хотел. Мир Тори состоял из уроков рукоделия, которые она ненавидела, музыки, светских танцев и лекций о том, как подобает вести себя молодым леди.

Все изменилось, когда она уехала в Бостон. Для Тори началась другая жизнь. Тетя Кэтрин была убеждена в том, что юные умы следует развивать. Оказавшись со своими энергичными кузинами, Тори обрела свободу, которую никогда бы не получила в Калифорнии. Со временем она научилась сдерживать свою импульсивную натуру. Однако иногда Тори охватывало желание сделать что-то необычное. Возможно, Росита раскованно танцует сейчас в саду, ее юбка взлетает выше колен, а волосы развеваются, точно черная мантия…

Тори охватило волнение, прилив энергии прогнал усталость. Доносившаяся музыка манила девушку, точно чарующее пение сирены, и Тори поддалась соблазну.

Не позаботившись о подобающем нижнем белье, она надела старую хлопчатобумажную юбку, которую нашла в высоком массивном шкафу, легкую крестьянскую блузку, мягкие черные туфли. Оставив волосы распущенными, накинула на плечи висевшую на вешалке длинную кружевную накидку и выскользнула в патио. Сейчас Тори ощущала себя свободолюбивой бунтаркой.

Кое-где лунный свет не мог пробиться через шатер из ветвей, и некогда знакомые тропинки сада тонули во мраке. Густой аромат цветов дразнил девушку, музыка влекла вперед по гравийной дорожке. Кое-где среди гравия лежали булыжники, и Тори споткнулась, задев один из них ногой. Острая боль в пальце заставила девушку вскрикнуть.

Она наклонилась и сняла туфлю, чтобы потереть ноющую ногу. Опустила колено на еще не успевший остыть камень.

— Что ты тут делаешь, nina.

Тори вскинула голову и увидела перед собой силуэт мужчины. Крупная темная фигура почти сливалась с черными кружевами кустарника. Испуганная его неожиданным появлением, девушка потеряла дар речи и уставилась на незнакомца, моргая в темноте.

— Мне нравятся молчаливые женщины, — тихо протянул он. — Ты немного опоздала, но это не страшно.

Нахмурившись, Тори поняла, что он принял ее за другую, но, прежде чем она успела сообщить мужчине о его ошибке, он протянул руки и поднял девушку с земли, крепко сжал теплыми пальцами ее запястья.

Лунный свет едва пробивался сквозь плотный шатер из листьев, но все же тонкий луч выхватил из тьмы дерзко разлетающиеся брови и блестящие янтарно-золотистые глаза. Человек бесстыдно и неторопливо обвел Тори оценивающим взглядом и внезапно улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Он не соврал — ты прекрасна, как Венера. Может быть, эта сделка принесет неожиданные дивиденды.

По-прежнему крепко держа Тори за запястья, он бесцеремонно потянул ее вперед, не дав шанса запротестовать или объяснить явное недоразумение, и поцеловал. Тори возмущенно ахнула, и он тотчас воспользовался этим, всунув свой язык ей в рот.

Она отпрянула назад, и он отпустил ее на некоторое расстояние, задержав рукой. Его белоснежная рубашка была расстегнута и свободно висела на широких плечах. Он шагнул к Тори, и она разглядела темные волосы, смуглую кожу, длинные пушистые усы, заметила ленивую грацию незнакомца, ощутила жар его тела. Девушка невольно отступила назад и уперлась спиной в широкий ствол дерева. Человек тотчас плавно и стремительно приблизился к ней; его протяжная речь стала более отрывистой и ироничной.

— Я для тебя слишком быстр? Ты ждала подарков и комплиментов? Скажи мне. К сожалению, меня не познакомили с местным этикетом.