разливалось невиданное умиротворение, будто вокруг царил солнечный день, а страшные лесные идолы ей почудились.

— А я теперь всегда сумею распознать ложь и правду по ауре?

— Увы, даже самые одаренные ведьмы иногда могут ошибиться — от рассеянности, усталости, а то и нежелания принять истину. К тому же, враг может быть слишком хитер и опытен для тебя. Многое зависит и от места, в котором вы находитесь: кто ближе к дому и родственной ауре — тот и сильнее. Если уж Мелания послала тебя на задание, она должна была посвятить тебя в такие тонкости.

— Она ведь полагала, что я буду иметь дело с такими же мелкими ворожеями, а не с силами природы или могущественными колдунами, — грустно улыбнулась Дана. — Если такие здесь, конечно, водятся.

— Запомни главное, Дана: лес тебе не враг, если ты сама ему не навредишь. Его духи умеют лгать, изворачиваться и притворяться, что есть то есть. Но тех, кто приходит с добрыми намерениями, кто не расхищает его дары без должного уважения, не губит красоту ради минутной прихоти, он никогда не трогает.

— А эти призраки?

— Они тоже для тебя не опасны. Теперь все, что им нужно — это покой, а вот горожанам еще можно помочь.

— И откуда только ты все знаешь?

— В природе столько тайн, что и я знаю не все, — заметил Рикхард и бережно коснулся ее плеча. — А в человеческой подлости и подавно. Но сейчас тебе нужно отдохнуть, Дана, к тому же мы провели здесь много времени.

— Разве? — удивилась Дана. — Впрочем, теперь я уже допускаю всякое, Рикко… И мне в самом деле хочется в какое-нибудь укромное и теплое место, где нет ни призраков, ни колдовства, ни морока.

— Такое в этом городе сейчас трудно найти, — признался Рикхард, — но я выведу тебя к дороге. А дальше мы сможем еще погулять или вернемся в гостиницу — как ты захочешь.

Дана только кивнула и снова последовала за ним, с изумлением наблюдая, как парк стремительно меняется. Вместо злого и прилипчивого холода веяло безмятежной летней свежестью, шелест листвы убаюкивал, почва под ногами была крепкой, а запахи травы и ягод напоминали о жизни. Девушка представила, как сок перезрелой темно-лиловой малины течет из-под тонкой кожицы, приманивая букашек и зверей, которые любят полакомиться сладким, как и человеческие дети. И невольно потянулась к ближайшему кустарнику.

— Любишь эти ягоды? — улыбнулся Рикхард.

— Очень, — призналась Дана. — Когда мы с матерью ходили за ними, она вечно бранилась, что я мало собираю в корзинку: из них же можно настряпать варенья для младших, наливки для отчима, да мало ли что еще… А мне почему-то так нравилось отыскать самую урожайную веточку и поскорее съесть несколько ягод! Я была словно охотница, настигнувшая добычу!

— Ах вот ты какая боевая девчонка! — рассмеялся Рикхард. — Стало быть, прежде отводила мне глаза, казалась тихой и скромной? Что же, отведай и местной малины, если не боишься ее хмеля.

Он сорвал несколько спелых ягод и протянул Дане. Поборов замешательство, она взяла их с его ладони и попробовала. Вкус был вроде бы таким же, как в Дюнах, где малинники попадались на каждом шагу, но чуть более крепким и острым, диковатым, как весь северный край. Он стремительно перебивал горечь от недавних видений, лес больше не казался враждебным и Дана быстро разохотилась. Она съела все, что предложил Рикхард, а затем сама принялась собирать малину.

— Позволь и мне угостить тебя, — сказала она и зарделась, когда он коснулся губами ее пальцев.

— Смотри, она действительно может вскружить голову, — задорно отозвался Рикхард. — Ты же колдунья, должна знать толк в приворотных зельях! Не так ли?

— А вот и нет, я никогда не хотела этому учиться, — покачала головой Дана, — хоть за такие дела и неплохо платят. На самом деле водка да медовуха порой дурят голову чище зачарованного зелья, да и жизнь могут сломать похлеще.

— Да я пошутил насчет приворотов, не обижайся! Водки тебе, конечно, предлагать не стану, да и сам ее не люблю. А вот малина из твоих рук поистине божественна — такое подношение придется по вкусу и хозяину наших лесов в Маа-Лумен! Я всего лишь его скромный слуга…

— Вот как? — смутилась Дана, все больше краснея. Рикхард оказался очень близко, она почувствовала теплое дыхание, аромат хвои и дегтя, и взглянула ему в лицо. Глаза северянина казались похожими на вечернее летнее небо, светлые волосы трепал легкий ветерок. Она не сдержалась и дотронулась до них — вначале осторожно, затем стала перебирать мягкие пряди между своими пальцами, играть с ними. Почему-то ей вспомнилось, как в ее детстве котенок гонял крохотной лапкой по избе материнский клубок ниток, и она невольно улыбнулась.

«Что ты творишь, безумная девка?» — вдруг послышался в уме чей-то голос, то ли собственный, то ли — матери или Мелании. Больше не было ни посторонних людей вокруг, ни стен в гостинице, и снадобье у наставницы Дана не могла попросить, дабы усмирить бесстыдно взволнованную плоть.

Но разве она хотела сейчас чьей-то подмоги? Разве ее волновало чужое мнение? Она касалась мужчины так, как это не пристало делать одинокой девице, да и законные супруги не всегда позволяли себе подобную смелость. Семья и церковь благословляла их брак не на дерзость и исполнение желаний, а на послушание и плодовитость. Но у потустороннего леса были свои законы и Дана безмолвно соглашалась их принять, даже если в обмен ей пришлось бы навсегда оставить здесь часть души.

— Хочешь меня поцеловать? — вдруг спросил Рикхард. Слова прозвучали просто и безмятежно, как почти все получалось у этого странного парня, и Дана не успела смутиться. Не успела и ответить: губы, хранящие сладкий малиновый вкус, встретились, без всякого участия рассудка и правил приличия.

И ее пальцы уже без стыда гладили его широкую ладонь, наверняка знакомую с тяжелым трудом на холодной земле. Дана лишь краем сознания вспомнила, как мало о нем знает, но это больше не пугало, как и призраки леса. Они были мертвы, а между ней и фамильяром жизнь искрилась и болезненно жгла, будто стремясь напоить силой проклятое место. Девушка прижалась к нему всем телом, доверчиво положила руки на плечи, а он уже властно обвил ее талию, обозначая сакральное право собственности. Однако многолетнее одиночество не могло мгновенно уйти из памяти, и Дана спохватилась:

— Рикко, но я же еще никогда… Нужна ли тебе такая любовница, которая больше никому не сгодилась? Ты ведь искушенный мужчина, я это вижу, и ты говорил, что у вас