повторила она. – На счёт «три» ты идёшь туда, я иду сюда. Как только найдёшь сердце, делай то, что должен, ладно? А если я найду его первой, я тебе крикну.

Зефир снова кивнул, но вид у него по-прежнему был испуганный. Корделии тоже было не по себе, но она решила не показывать этого. Вместо этого она быстро сжала его руку.

– Раз, два, три.

Они с Зефиром побежали в разные стороны. Через каждые несколько стволов Корделия делала паузу и прикладывала руку, прислушиваясь к биению под корой. Следующие три ствола порождали такой же слабый отзвук, как и первый, но четвёртый… четвёртый звучал громче. Совсем немного, но всё равно громче. Это означало, что она подошла ближе к сердцу Дерева.

Корделия аккуратно пригнулась, чтобы уклониться от одного гибкого корня, летящего к ней, и перепрыгнула через другой, скользнувший по земле. Она проверяла по пути все новые стволы, хотя понимала, что в этом нет необходимости – она чувствовала сердцевинный ствол собственным сердцем, ритм их биения совпадал.

А потом она увидела его. В нём не было ничего особенного по сравнению со стволами-отпрысками, ничего, что выделяло бы его как сердцевинный, но Корделия поняла, как только приблизилась: сердцебиение Дерева эхом отдавалось в её груди.

– Кор! – позвал чей-то голос, и Корделия подняла голову и увидела Ларкин и Дэша, висящих высоко над основанием сердцевинного ствола, спутанные корни обвивали лодыжки Ларкин и талию Дэша. Она с облегчением заметила, что оба живы и здоровы, хотя и выглядят испуганными. На лице Ларкин отображалось ещё что-то, непонятное Корделии, но с этим можно было подождать.

– Держитесь, – сказала она им, но сразу же поняла, насколько бесполезными был её совет. У них не было выбора – дерево держалось за них, а не наоборот. – Зефир, сюда! – позвала она.

В некотором отдалении она услышала шаги Зефира. Взглянув на сердцевинный ствол, Корделия почувствовала странное притяжение.

С опаской она приложила ладонь к шершавой коре дерева. Биение под корой становилось всё громче – настолько громким, что Корделия больше ничего не слышала, – но это было уже не только сердцебиение Дерева. Она закрыла глаза, и в её сознании замелькали образы: светящиеся комарикси, порхающие в темноте, зевающие дракодилы, греющиеся на солнце, лепрекушки, прячущие украденные монеты и драгоценности под листьями кувшинок, болотницы, песня которых была гораздо сладкозвучнее, чем та, которую Корделия слышала недавно. Все их сердца бились в такт с сердцем Дерева.

Но было и что-то ещё, что-то тёмное и липкое, таящееся под поверхностью. «Гниль», – подумала Корделия.

Корделия настолько забылась, слушая Дерево, что не почувствовала, как корни сомкнулись вокруг её запястья, пока её не оторвало от земли и не вздёрнуло к кроне дерева, между Ларкин и Дэш. От этого движения её руку пронзила боль, как будто плечо вот-вот вылетит из сустава. Крик сорвался с её губ ещё до того, как она успела осознать происходящее.

– Корделия! – вскрикнула Ларкин рядом с ней. – Ты в порядке?

Корделия не была в этом уверена – рука всё ещё болела, но, не считая этого, она не была ранена. Даже запястье, вокруг которого обвились корни Лабиринтового Дерева, не болело. Дерево держало её достаточно крепко, но мягко.

– Я в порядке, – ответила она, и это было правдой. Она сосредоточилась на том, что почувствовала в сердцевинном стволе. – Оно болеет, – произнесла она. – Дерево болеет, и все Топи тоже.

– Кор… – начала Ларкин, нахмурившись, но Корделия покачала головой.

– Я почувствовала это. Сердцебиение каждого существа в Топях. Дерево объединяет их всех.

«И значит, если Зефир сумеет его убить…»

Корделия смотрела, как Зефир приближается к сердцевинному стволу, его широко раскрытые глаза смотрели прямо на них. Паника охватила её, она боролась с удерживающими её корнями, отчаянно пытаясь сбросить их, но они только крепче сжимались, впиваясь в её кожу.

– Зеф, послушай меня! – крикнула Корделия, стараясь сохранить спокойный тон, чтобы не напугать его ещё сильнее.

– Знаю, – перебил он, сжимая зубы так, как он делал это всякий раз, когда готовился откусить кусочек брокколи. – Я должен убить его.

Корделия почувствовала, как страх проникает в неё – нет, не в неё, в Дерево. Она всё ещё разделяла чувства Лабиринтового Дерева, как будто оно пустило корни в её тело, в её душу.

– Нет, – быстро возразила она, качая головой. – Нет, Зеф. Дерево не злое, оно просто болеет. Ты должен исцелить его.

Ведь именно так говорила Минерва, правда? Что сопли Зефира обладают силой не только разрушать, но и исцелять?

Зефир покачал головой.

– Я не могу, – сказал он, его голос дрожал.

– Можешь, – возразила Ларкин тихо, но уверенно. – Ты должен попытаться, Зефир. Для этого и существует твоя магия – не причинять вред, а исцелять. Ты просто должен верить в это сам.

– Но оно может навредить вам, – возразил Зефир. – Если я попытаюсь и не смогу…

– Лучше попытаться, – сказала Корделия, решив не говорить ему о своих подозрениях – если он убьёт Дерево, то могут погибнуть все Топи. В этот момент ему и так было нелегко, а Зефир не умел действовать под нажимом. Корделия знала, что он нуждается в утешении и поддержке, поэтому она улыбнулась и постаралась не обращать внимания на страх, впившийся в её сердце так же твёрдо, как не обращала внимания на хватку корней Лабиринтового Дерева, сомкнутых вокруг её запястья. – Ты сможешь, Зеф.

Рядом с ней Ларкин кивнула и эхом вторила ободряющему тону Корделии.

– Магия – это намерение, – напомнила она ему. – Мама всегда так говорила. У тебя получится, я знаю.

– Давай, Зефир, пусть летят сопли! – добавил Дэш, подняв кулак в воздух.

Корделия задалась вопросом, понимает ли Дэш, насколько серьёзна ситуация, но решила, что, возможно, это и к лучшему – то, что он отнёсся к происходящему так легко. Особенно когда Зефир слабо улыбнулся в ответ, и тревога в его глазах слегка рассеялась.

Зефир расправил плечи и перевёл взгляд на сердцевинный ствол. Но он смотрел на него слишком пристально, и Корделия чувствовала, как от мальчика исходят ненависть, гнев и страх.

Корделия не так много знала о магии, как Ларкин, но она тоже слышала, как тётушка Минерва говорила, что магия – это намерение. В данный момент намерения Зефира были искажены. Так же, как и Лабиринтовое Дерево, поняла она.

– Подожди, – сказала она, и Зефир снова поднял на неё глаза. – Прикоснись к нему, – попросила она, вспомнив свои ощущения. Если Зефир сможет почувствовать то, что чувствовала она, возможно, он поймёт. – Положи руку на ствол.

Зефир непонимающе нахмурился, но сделал так, как она