на открытие закрытого в 1933 году Никольского собора… Но он авторитетный помощник, тоже, как и ты заслуженный деятель искусства России – с видами на народного художника…

– Про деятеля ты нарочно вспомнил?

– Так, автоматически… Не парься…

– Откроем заново масонский собор с древней историей, Александр? Как скоро?

– Откроем! После информации о фонде всё вокруг заходит ходуном, вот увидишь… Неведомые нам даже на сегодня светлые, серые и даже темные силы включатся, работая явно или тайно на открытие собора…

– Ты уверен, так надо?

– Всем так надо, старик, вот в чем фишка… Один собор за всех и все вокруг за одного – на соборной горе Николке…

– Дух захватывает…

– А дальше, Серж, вызволяем из заточения деревянную святыню нашего Николы Можайского из запасников Третьяковки…

– И в Никольский собор чудотворную святыню?

– Как получится, собор то порушен… Со временем, непременно туда… А пока из запасников на всеобщее обозрение – так-то… Слушай, старый, мы с тобой плотно говорили о «Соляном амбаре» и вокруг него, когда ты остался ночевать у меня в бабушкином доме – ещё при социализме… Нет бабушкиного дома, картины там нет – украли… Нет социализма – тоже украли… И вот в капиталистической действительности рыночных реформ и демократических преобразований пробежимся по революционному преображению Андрея Криворотова, со дня его первого появления на собрании революционеров в старших классах гимназии – назад к детству, когда его репетитором при поступлении в гимназию был студент-революционер Леонтий Шерстобитов, убитый в 1905-м на Пресне… Чувствуешь историческую перекличку с улицей твоей редакции?.. Пройдёмся по моим закладкам для выявления романного камынского, считай, Можайского места силы, Соляного Амбара, когда в Никольском соборе еще присутствовал Гений Места Можая деревянный чудотворный Никола с мечом в руках – удивишься несказанно странным видениям Криворотова-Вогау…

А тут же Александр предложил Сергею пробежаться по его закладкам на знаковых страничках романа:

«Тридцатого апреля лил дождь, дул промозглый ветер, закат предвещал дождь и на первое мая, – и в ночь на первое мая отпраздновать рабочий май собрались одиннадцать человек. Если бы не было дождя и если бы кто-нибудь из детишек сидел около поста на тумбах, можно было б видеть, как видел некогда Андрей Криворотов, как в соляной амбар одиночками проходили люди, в темноте их платья сливались с землей, но головы их поднимались над горизонтом… Кроме рабочих из депо в соляном амбаре были две работницы с фабрики Шмуцокса, Григорий Васильевич Соснин и Анна Колосова… И первого мая тогда, на рассвете, вернувшись из соляного амба, Анна писала Климентию…

В конце сентября на собрание в соляном амбаре появился новый человек – гимназист Андрей Криворотов. С того времени, как Андрей перечитал в библиотечной комнате Чертановской школы книги, пролившиеся на него – теперь уже совсем не так, как «гроза» Пятого года – на самом деле весеннею грозой и ставшие для Андрея вторым рождением, – с тех пор не было дня, чтобы Андрей не встречался с Григорием Васильевичем иль Анной. Но так, чтобы об этом никто не знал…»

– Обрати внимание, что здесь речь идет о втором рождении в Месте Силы, в Соляном Амбаре, нашего лирического героя, Андрея Криворотова, или писателя Вогау-Пильняка… Причем это Место Силы даже важнее дома рождения писателя, об этом после… Понял знак – Место Силы, Соляной Амбар для пробуждения сознания, нравственного рождения?..

– Вестимо…

– Идём дальше… Точнее, спускаемся к ранним годам Андрея Криворотова, когда он любил быть, сидеть у Места Силы…

«Андрею было уже четырнадцать… В тот вечер к Андрею пришел Климентий (16-летний)…

– Повесили? – спросил Андрей.

– Повесили… – ответил Климентий.

– Повесили… – повторил Андрей. – Отомстишь?

– Отомщу…

– Послушай, Клим… Помнишь разговоры Леонтия Владимировича, он разговаривал с нам, как щенятами. Помнишь, – переделать соляной амбар в общественный склад, все будут обуты и сыты, как Шмуцокс… Ты знаешь, что теперь пишут в газетах, – и знаешь, – эсеры, меньшевики, большевики… Прости меня, я хочу спросить, – ты веришь, что правда за революцией, что она победит?..

– Не верю, а знаю… Не верю а знаю, и ты смотри, не только победит, но должна победить, иначе быть не может, – сказал Климентий. – Вот видишь мою руку? Я сжал пальцы, они сжались… И победят большевики. Пусть все говорят, что серное называется белым, белое от этого черным не станет. Когда Коперник сказал, что земля вертится вокруг солнца, его сожгли, – но земля-то вертится… Не верю, но знаю. И все, кто знают, не могут, не смеют не верить, – иначе либо идиоты, либо и вернее мерзавцы. Леонтий Владимирович упрощал, говоря с нами, но он вправлял мозги так, чтобы ясно было. Попомни.

– Помнишь, – сказал Андрей, – я ещё готовился в гимназию с Леонтием Владимировичем. После уроков я пришел на тумбы, и мимо меня в соляной амбар пришли Леонтий Владимирович, твой отец, учитель Соснин, еще кто-то. Мост у которого тумбы, находится в низине, амбар на горке – и я долго видел на зеленом небе одну голову Леонтия Владимировича… Так он для меня навсегда и остался в памяти…

Андрей – в форменной шинели и в фуражке с кокардой «К.Г.» – пошел проводить Климентия. Расставание в молодости – это совсем не ощущение потери. Андрей собирался в тот вечер в кино, – товарищи детства распрощались, пожав друг другу руки. Андрей не заметил, что он прощается с Климентием навсегда. Климентий это знал – уже по тому одному, как Андрей его провожал. Был глухой декабрь. И был глухой вечер, в снегах и звездах. Климентий пошел в дом коммуны, к коммунару Никите Сергеевичу».

– А теперь начальные азы коммуны и Соляного Амбара как Места Коммунистической Силы зачитаю с нужных страниц, выборочно, слушай, Серж:

«Все, кто жил в доме коммуны, жили коммуною. Никита Сергеевич не был главным, он был старшим среди равных. Никита Сергеевич говорил: «Дом мой – крепость моя», – но двери в коммуну не запирались. В коммуне всегда кто-нибудь работал… Всегда в воздухе в доме, от чистоты комнат, от звука голосов, которые слышались в доме, исходила бодрость…

Леонтий Владимирович говорил:

– …Ну, и представь себе, что все люди, все человечество будет производить только разумные и нужные вещи, не будут, например, делать пороха и пистолетов и не будут убивать друг друга, люди будут размножаться и делать столы, стулья, штаны, сапоги, дома, шаробаны, дороги. И будут всё делать на фабриках и заводах, где одна машина может наделать столько стульев в один день, сколько и сто человек не наделают, и все будут складывать, ну, в такие огромные сараи, в сто раз больше, чем ваш соляной амбар… Сейчас, например,