И я скажу, как покаюсь, почему… Ведь это стихотворение Ахматовой нельзя назвать ни «коломенским», ни «можайским». В нем нет зримых реалий Коломны, которую посетила Ахматова уже после гибели прозаика, чтобы оживить свои впечатления о Пильняке после его старых запомнившихся ей рассказов о Коломне его юности. Насколько мне известно, в Можайске Ахматова не была ни разу, хотя, бесспорно, знала о можайском детстве своего поклонника-прозаика, если не любовника… Когда-то во время своего скоропалительного романа, больше платонического, чем плотского, влюблённые совершили путешествие на автомобиле Пильняка из Ленинграда в Москву… Одно время, по воспоминаниям современников и старожилов Переделкино, поэт Ахматова жила там на даче прозаика… По утверждению Лидии Чуковской, Пильняк даже делал предложение Ахматовой, но та, словно что-то предчувствуя трагическое в судьбе прозаика, не приняла его предложение… Слишком многих мужей Ахматовой, включая первого, гениального поэта Николая Гумилева, поглотил ненасытный страшный Молох революции и контрреволюции, требующий новых человеческих жертв, не понимающих метафизической природы своей добровольной жертвенности…

– В поддержку тоста Вячеслава, своего рода продолжение «диалога в тостах, алаверды, – сказал, сосредоточенный на своих мыслях, Александр. – За поэтическое начало прозы и таинства человеческой жертвенной жизни. Самое метафизически знаковое в бытийной истории с дачей Пильняка, откуда его увели на Лубянку, романом Пильняка с Ахматовой, и последним романом «Соляной амбар», написанном на этой даче к маю 1937 года, следующее. Пастернак переехал со своей дачи по соседству с другом-прозаиком на другую, напротив «поля жизни: жизнь пожить – не поле перейти». А мистика соседства во времени двух поэтов и прозаика заключена в том, что прозаику посвятили свои прекрасные стихи сосед по даче Борис Пастернак и героиня романа «Соляной амбар», возлюбленная Анна Ахматова…

– Героиня романа Анна Андреевна?.. – хмыкнул Лайков. – Вот уж не подумал об этом во время первого прочтения… Позабыл… Точнее, не обратил на это никакого внимания, к сожалению… Каюсь, но на избиении камнями покаявшегося не настаиваю… Но любопытствую…

И тут слово взял с бокалом красного вина Жагин:

– До задания мне от Александра по совместному поиску ключа Соляного Амбара – от пафосного коммунистического революционера Леонтия Шерстобитова к душевному началу лирического героя романа – я как-то совсем не уделял внимание одному фактологическому, как говорится, медицинскому факту. Ахматова, родившаяся в июне 1889 года, была почти на пять с половиной лет старше Пильняка… Разумеется, я тоже знал о романе прозаика и поэтессы, романе более платоническом, нежели плотском… Но Александр заставил меня перечитать «Соляной амбар», обращая внимание на множество его закладок по текста с его же комментариями… И здесь меня ждала тьма потрясений и открытий… От ключа инцеста матери и сына Шмуцоксов с Эдиповым комплексом, и от ключа коммуны-амбара революционера Леонтия перехожу к ключу любви лирического героя, связанным с соляным амбаром, а также с героиней романа Ахматовой и учительницей французского языка в камынской гимназии мадемуазель Валентиной Александровной Глаголевой. Открытие первое: мадемуазель, разумеется, незамужняя дама, к тому же, как выяснилось потом, девственница влюбляет в себя юного гимназиста Андрея Криворотова, который моложе учительницы на те же отмеченные мной пять с половиной лет. Чем не повод выпить за любовь без ограничений возраста и феномен девственности с её божеством Гименом на примере мадмуазель Глаголевой…

– Совершенно выпала сцена и даже факт случайной или преднамеренной девичьей кражи у мадмуазель Глаголевой?.. Совершенно не отразилось в памяти… – сказал, пригубив вина Вячеслав.

– А в «Соляном амбаре» этому не уделено какого-то акцента – полторы или пара строчек романиста-земляка… Зато чисто психологически для лирического героя, альтер эго, Андрея Криворотова-Вогау всё сделано удивительно достоверно и впечатляюще, по крайней мере, для меня… Но это потом…

– Да-да, Серж, если забудешь, я тебе напомню, – сказал, улыбаясь Вячеслав… А пока про перекличку Ахматовой и Глаголевой и разницу в возрасте у ученика и учительницы в пять с половиной лет…

– Конечно… Только, чтобы быть точнее к тексту, пусть Александр корректирует мои импровизации мысли с поправками или дополнениями… Согласен?

– Согласен, Серж… Платонический роман Андрея Криворотова с учительницей французского, мадемуазель Валентиной Глаголевой, даст существенный поворот мысли к ключу Соляного амбара, куда волей судеб и ангела забредет лирический герой Вогау-Пильняка…

– Да, в этом романе училки и школяра и понимании роли соляного амбара в душевный кризис школяра много заключено и выверено в игре мысли нашего знаменитого земляка… – Жагин поднял, руку, призывая к вниманию коллег. – Но теперь всё по порядку… Мадмуазель Глаголевой было всего двадцать два года, она только окончила курсы Берлица в Москве… Именно Валентина Александровна привезла с собою первую весть об Анне Ахматовой, так и написано в романе у Пильняка-Вогау…

– Для чистоты эксперимента, Анна Андреевна старше Бориса Андреевича на пять лет и три месяца, а не на пять с половиной, – заметил Александр во время многозначительной паузы Жагина. – Но это не принципиально, если учесть, что в романе нет даты рождения мадмуазель Глаголевой… Пусть разница в возрасте гимназиста Андрея Криворотова и учительницы Валентины Глаголевой колеблется от пяти лет и трёх месяцев до пяти с половиной лет… Продолжай, Серж, главное, что по роману «должно быть, она была очень одинока, если ее занесло в Камынск и пошла к художнику Нагорному, – а тот расхохотался истерически, когда она заговорила о Гогене, – больше она не ходила к нему».

– Художники, возможно, пригодятся попозже… – Сказал Сергей. – Узловой момент цитирования Криворотовым «постельных» следующий. После зачтения Андреем Криворотовым банальных стихов символиста Бальмонта Валентина Глаголева заметила: «Символисты отживают свой век. Вы читали акмеистов?». – «Кого?» переспросил Андрей и смутился. «Я знаю Ахматову» – сказал стоявший рядом, соперник Андрея, одноклассник-гимназист Иван Кошкин, который скоро, через какое-то время, похитит девство у мадмуазель Глаголевой… Но в тот же день Андрей забрал у Ивана томик Ахматовой, только что вышедший, и зубрил его на ночь. Наутро, не дождавшись большой перемены, Андрей продекламировал перед Валентиной Александровной: «…Но человек не погасил до утра свеч, и струны пели… Лишь утро их нашло без сил на чёрном бархате постели». – «Чьё это?» – спросил Андрей в отместку за то, что он не знал об акмеизме. «Иннокентия Анненского» – ответила Валентина Александровна гордо. Андрей смутился и молвил без храбрости: «А словесник Сега их не знает и считает ерундой». Валентина Александровна усмехнулась, как союзник в презрении к Сега…

А на большой перемене, опять в саду на шуршащих листьях, Андрей рядом с Иваном, на почтительном расстоянии от Валентины Александровны, стал читать Ахматову. «Вы уже знаете наизусть» – спросила Валентина Александровна. «Я давно знал» – сказал Андрей. «Не поэтизируй, не верьте, Валентина Александровна, за ночь вызубрил, чтобы поразить вас!» – сказал