– Я имела в виду… за что это нам! – по-дурацки брякнула Томилина, сама толком не зная, что хотела сказать.

– Кому это – вам? – повысил голос благородный отец. – Что вы хотите этим сказать?

– Господа, господа! – подала голос Прима. – Успокойтесь! Товарищ из органов сейчас все нам расскажет!

– Я больше рассчитываю на вас, – признался капитан Мельник. – Это вы мне должны рассказать…

Он не вмешивался, давал актерам выговориться, очень рассчитывая на их профессиональную непосредственность и болтливость.

– Мы ничего не знаем! – выскочил трус Елтуфьев.

– Чего вы не знаете? – переключился на него благородный отец. – Человека убили, а вы! Вам хоть известно, что такое гражданский долг?

– Это из какой пьесы? – негромко произнес крепко сбитый романтический герой, надеясь, что благородный отец не услышит. Но он ошибся.

– Ваш цинизм поражает, молодой человек! – загремел тот. – Вы тут без году неделя, и никакого уважения…

– Господа, господа!

– Нет, пусть объяснит! Вопиющий цинизм!

– Я вас умоляю… – пробормотал крепыш.

– А кто убил-то?

– Ты что, идиотка? Никто не знает!

– А может, это несчастный случай?

– Господа, у нее кто-то появился! – снова Масяня.

– Что значит – появился? Кто?

– Олечка из парикмахерской сообщила мне по секрету, что появился. Зина сама ей сказала!

– Мужчина?

– Ой, не могу! А кто? Конечно, мужчина!

– Господа, давайте послушаем представителя власти!

Крик продолжался еще некоторое время, пока актеры не сообразили, что их гость, капитан Мельник, странно молчалив, стоит скромно у двери, в разговоры не вмешивается, вопросов не задает и не призывает «кончать базар». Внимательно рассматривает присутствующих. Им стало неловко.

– Мы готовы, – с достоинством произнесла Прима. – Задавайте ваши вопросы!

Они снова говорили много, но ничего такого, что могло бы пролить свет на убийство Зинаиды Ермаковой. Разведена, одинока, жила одна. На вторых ролях, ничего особенного, но девка хорошая, не стерва, как некоторые. Мужчины? Ну, бывали, конечно… Но в последнее время никого. Но раз парикмахерша Олечка сказала, что появился, значит, появился. Олечка у них вроде исповедника. Причем появился совсем недавно, так как никто из коллег еще не в курсе, хотя, с другой стороны, можно было догадаться – Зина взяла дорогущий костюм у Регины, торопилась домой после спектакля и прямо светилась вся, не ходила, а летала, и все это недаром и о чем-то говорит. Недавно, недели две. Или три. Намекала, что, возможно, поедет в Испанию или Италию. А в прошлом году была в Турции.

Сидела на диете, ходила в фитнес-центр, прикупила новую косметику, французскую, яркую, даже слишком. Родителей нет, мама умерла, отца, кажется, вообще не было. Есть тетка где-то в провинции – Зина навещала ее раз или два в году, посылала деньги и лекарства. Тридцать четыре года, но выглядела моложе. Говорила, что ей двадцать семь… Подруги? Конечно, Валя Семейкина, сейчас на больничном. Парикмахерша Олечка… Все они очень ее любили. Бедная Зиночка!

Вот, пожалуй, и все, что удалось узнать в театре капитану Мельнику о личной и творческой жизни актрисы Зинаиды Ермаковой. Он не рассказал им о подробностях убийства, несмотря на настойчивые расспросы, зато выслушал всех очень внимательно. Он был убежден, что убийство совершил человек из их среды, прекрасно знакомый с жертвой. С воображением художника или актера. Возможно, с психическими отклонениями. Он не просто убил Ермакову, он потом еще, не торопясь, поработал над телом, как будто знал, что ему никто не помешает. Капитан Мельник, навидавшийся всякого на своем веку, с содроганием вспоминал картину в гостиной актрисы. Косметика, отметил он. Французская, слишком яркая. Которую убийца зачем-то унес с собой – в квартире ее не нашли.

Капитан Мельник пообещал, что зайдет завтра, ему нужно поговорить с другими коллегами актрисы, а также с обслуживающим персоналом. «Так что еще увидимся», – сказал он на прощание.

Он позвонил Вале Семейкиной и встретился с ней в тот же день. Рыдая, Валя подтвердила, что действительно появился мужчина, Зиночка намекала, но имени не назвала. Была полна надежд, похорошела даже. Купила у нее, Вали, шикарную косметику, а той ее прислала двоюродная сестра, которая замужем за французом. Вале она не подошла по причине яркости…

Парикмахерша Олечка ничего нового рассказать о мужчине Зинаиды Ермаковой не могла. Она плакала и все повторяла:

– Бедная Зиночка, бедная девочка… она была такая счастливая последнее время, что значит судьба, никогда не знаешь, что тебя ждет… Господи! Вот так живешь-живешь, а потом вдруг раз! И нет тебя!

Жертва впустила убийцу сама, дверной замок был не поврежден. Она знала убийцу, она ожидала его – нетронутый стол оказался накрыт на двоих. Он убил ее сразу. Убил и потом проделал с ней… то, что проделал.

Актриса полулежала на диване, подпертая подушками, с торчащими пучками неровно остриженных волос – ножницы, и белые пряди валялись тут же на полу. С грубо размалеванным лицом – нелепый громадный рот пялился в улыбке, скулы рдели ярким румянцем. Убийца загримировал актрису под блудницу, превратив ее тем самым в гротескный символ порока. И остриг ей волосы – наказание, применяемое за блуд в Средневековье.

Что это – месть отвергнутого любовника, раздумывал капитан Мельник. И совсем не убийцу она ожидала, а нового друга? Но тогда почему открыла дверь? Что заставило ее сделать это, если ожидала она совсем другого?

Убийства на почве ревности случаются нередко, но, как правило, преступник потом не раскрашивает жертву. Он бежит, старается спрятаться. Или вызывает полицию. Если пьян, то может упасть на пол и уснуть рядом с жертвой. Может зарыдать, забиться в истерике. Но он не станет раскрашивать ей лицо. Ему это и в голову не придет. Если он не псих.

А тот, кого она ожидала? Кто он? И где сейчас? А может, не было другого и ожидала она именно этого?

Косметику убийца унес с собой. Зачем? На память? Или собирается снова пустить ее в ход? Нет, одернул себя капитан Мельник. Тьфу-тьфу… Он свел счеты с актрисой, отомстил ей за измену. Именно ей. Она не случайно попавшаяся под руку женщина, не та, допустим, за кем он мог наблюдать в бинокль из дома напротив – оттуда ничего не увидишь из-за старых тополей, растущих вдоль улицы. Они были знакомы, и она сама открыла ему дверь. Он пришел, чтобы убить. Вопрос: зачем она открыла ему?..

Вопросов больше, чем ответов. Вернее, ответов почти нет. Одни вопросы.

Обойти соседей. Расспросить старух и подростков с гитарой, торчащих во дворе. Еще раз увидеться с артистами. Мужчины. Друзья. Номера телефонов из записной книжки.

Если задуматься – просто удивительно, как много вокруг нас людей, способных рассказать о нашей жизни, характере, привычках, брошенных любовниках, любимых книгах, особых словечках и парфюме, детских и взрослых болезнях, даже о школьных оценках и проказах. Случайные знакомые, сослуживцы, соседи, люди, которые нас стригли, чинили прохудившийся кран на нашей кухне, бывшие одноклассники, брошенные возлюбленные, учителя и даже воспитательницы детского сада. Каждый может внести свою лепту. И среди них обязательно найдется кто-то один, кто скажет – а я видел! Свидетель.