Аня, соберись…

– Молочный коктейль? – приподнимаю бровь.

– Тебе еще рано пить настоящие. Ну как? Я тебя удивил?

– Своей феноменальной банальностью?

– Аня… – Клим вновь перегибается через бар, и я тут же жалею о сказанном под натиском темной энергии. – Не испытывай судьбу. Я бармен только до пяти утра, и эта стойка не всегда будет между нами.

Угроза действует. Решаю сменить тему на менее опасную.

– Почему ты сегодня работаешь за баром?

– Потому что в мире полно тупых и бесполезных людей.

– И что это значит? Ты можешь разговаривать нормально? Или у тебя собственный язык, который понимаешь только ты?

– Я сегодня уволил двух барменов.

– За что?

– Ты вообще меня слушаешь?

– Да.

– Но не слышишь. За тупость, Аня. За тупость. Если ты делаешь что-то, то нужно быть уверенным в себе, а если ты дебил, то лучше сиди на жопе ровно и не высовывайся.

– И снова ответ полный ненужной воды, – качаю головой и аккуратно придвигаю коктейль.

Он так красиво выглядит, что больше нет сил сопротивляться. Делаю глоток. По горлу стекает мягкий холодок, а язык приятно пощипывает ягодная кислинка.

– Вкусно? – спрашивает Клим, внимательно наблюдая за мной.

– Отвратительно, – отвечаю и делаю еще один желанный глоток.

– Откуда в такой маленькой девчонке столько яда?

Выпускаю трубочку изо рта, чтобы поспорить с ним насчет того, в ком из нас яда больше, но не успеваю ничего сказать. Никита ложится грудью на барную стойку и пьет мой коктейль. Из моей трубочки!

Засранец!

– Да. Редкостное говно, на самом деле, – кривится Никита.

Демонстративно вытаскиваю трубочку и протягиваю ему:

– Замени. Не хочу заразиться твоим ужасным чувством вкуса.

– Так значит, тебе все-таки понравилось, – говорит он и погружает новую трубочку в коктейль. – Рад, что смог доставить тебе удовольствие.

Интимные интонации в его хриплом голосе, ощущаются пощечинами на нежных щеках. Лицо пылает. У Клима явное преимущество. Я не настолько испорчена, чтобы держать оборону от его внезапных атак. Нужно учиться.

– Меня этим не проймешь. Не старайся.

– Ты покраснела.

– Это румяна!

– И на шее тоже?

Хватаю бокал и разворачиваюсь на высоком стуле лицом в зал, чтобы охладится и взять тайм-аут.

Мы типа флиртуем? Как еще это назвать? И еще один вопрос… Почему я теперь не хочу уходить? Почему мне пофиг на телефон и на то, что я зареклась больше не появляться в таких местах?

Затылок горит. Огонь спускается вниз по позвоночнику и обнимает рёбра. Смотрит. Что у него за силы магические? Какого черта его взгляд осязаем?

– Расслабься, Ань. Ты сегодня моя главная гостья. Всю ответственность беру на себя. Тебе не о чем волноваться. Не уходи.

Закрываю глаза на последней фразе. Самым разумным было бы встать и уйти, но я не могу. Переложить ответственность на кого-то, это значит довериться ему. Доверяю ли я Никите? Ни капли. Хочу ли я остаться? Да! Хочу! Ошибка ли это? Скорее всего, но я слишком давно их не совершала, чтобы отказать себе в этом прямо сейчас.

Поворачиваю подбородок и мимолетом вижу его губы, растянутые в лукавой улыбке:

– Ты уже рубашкой всю столешницу вытер.

Все-таки не стать мне умной и тихой девочкой, сидящей дома и читающей книжки. Хочется чувствовать настоящую жизнь, а не существовать, сбегая в выдуманные истории. Это была временная мера. И она не может заменить реальных чувств, которых так не хватает.

Зависаю на несколько часов, и мне… Мне весело. Реально весело. И для этого не нужно ни капли алкоголя. Ничего. Просто хорошая компания. Хотя, про Клима можно сказать так с большой натяжкой, и все же…

Никита делает мне лимонад, после холодный чай и даже приносит десерт. Он успевает все: рассказывать забавные и трешовые ситуации из жизни бармена, обслуживать гостей, следить за обстановкой и персоналом. Передо мной совсем другой человек. Его не узнать, но я стараюсь не терять бдительность. Получается плохо, если честно.

Никита крут. Как бы он не бесил раньше, сейчас, глядя на этого заводилу, я с трудом вижу того холодного красавчика, которого встретила здесь пару дней назад. Он устраивает целое шоу на рабочем месте. Летают бутылки, наполняются бокалы, стопки и стаканы. Гости в восторге. Девушки в экстазе. Наблюдать за ним одно удовольствие. Почему он всегда не может быть таким? И какая из его двух сущностей настоящая?

В десятый раз кто-то поет «Рюмку водки» Лепса, а следом женщины тянут Ваенгу «Курю». Закатываю глаза, борясь с желанием заткнуть уши.

– Теперь ты понимаешь, почему я не слушаю музыку со словами? – произносит Никита, с легкостью перебивая шум.

Наверное, очередной, приобретенный за годы работы в таких заведениях, талант.

– Раньше меня это не бесило. Синька все делает веселым.

Никита понимающе кивает и даже не язвит. Смотрит в зал и вдруг улыбается:

– А ты сама поешь?

– Я? О-о-о… Нет! Трезвой точно нет. А бармен мне сегодня не наливает, так что… – пожимаю плечами, смущенно опуская подбородок.

– То есть припереться сюда в костюме школьницы-развратницы ты не постеснялась, а спеть песенку перед толпой пьяных дебилов, которые сами разве что крякают в микрофон – да?

– Ты больше не возьмешь меня на понт, Никит. Даже не мечтай.

– Ладно. Стопка текилы, и ты берешь в руки микрофон.

– Нет.

– Две стопки.

– Я не буду, ни пить, ни петь.

– Почему? Потому что единственная песня, которую ты знаешь, это «Императрица»?

– Фу! Конечно, нет! Я сегодня не в образе и не в настроении.

– Ты меня заинтриговала, малышка. Что же ты обычно поешь?

Моя очередь, чтобы наклониться вперед и лечь грудью на столешницу. На лице Никиты не дергается ни одна мышца. Непрошибаемый, блин! Но я все-таки доигрываю до конца.

– Ты этого никогда не узнаешь, – выдыхаю я и широко улыбаюсь.

Эффекта ноль, но я и не рассчитывала на большее. Никита наклоняет голову набок, чуть прищуривая глаза. Пытается прочитать мои мысли?

– Ты ни за что не угадаешь! Даже не старайся!

– Давай сыграем в игру? Я задаю тебе десять наводящих вопросов и, если я угадаю название и исполнителя, то ты поешь эту песню для меня.

– У тебя в голове что, генератор идей для игр и споров?

– Типа того. Ну что? Погнали?