– А я не виноват, что они у меня есть.

Я кожей чувствовал злость Ирины, я думаю, что в любой другой ситуации кусок сала полетел бы мне в лицо. Но Ирина поджала губы, встала и через минуту на столе стояла доска с нарезанными белыми кусочками.

– Вы злитесь на меня за то, что я имею возможность исполнить желание вашего сына?

– Зачем вы приняли участие в благотворительной акции? Видно же, что это все не ваше. Вы такой… – Ирина размахивала руками в попытках подобрать нужное слово, но оно все никак не подбиралось.

– Какой? – теперь уже разозлился я.

– Не добрый.

– А как вы поняли, что я не добрый? Если я по собственной воле все это делаю.

– Вот этого я и не понимаю. Я чувствую, что мы с Мишей вам не нужны.

– Ну это вы сейчас загнули. Стоп. Я вижу, наша беседа опять пошла куда-то не туда. Почему я должен оправдываться перед вами за игру в Деда Мороза?

– Вот! Для вас это игра. А мы живые люди. Миша ребенок, и вы его всеми этими чудесами развращаете. Вселяете в него ложные надежды!

– Ду…

Я только собрался высказать, что думаю про нее и эти идиотские убеждения, как увидел в дверях худенькую фигурку и остановился на полуслове.

– Мама, я пить хочу, – сказал Миша, потирая руками глаза. И мой запал тут же кончился.

Миша появился на пороге комнаты, когда я уже была готова сыпать проклятьями. Стас прошелся по всем моим больным мозолям, связанным с деньгами. Как ему объяснить, что жизнь за МКАДом разительно отличается от того, к чему он привык? А особенно если ты мать-одиночка. Как можно относиться легко к деньгам, если у тебя их просто нет? Я экономлю каждую копейку, а он… Он издевается надо мной.

– Мама, я хочу пить, – голос сына выхватывает меня в хаосе мыслей и возвращает в реальность.

Я наливаю воду в стакан, который слегка дрожит в мох руках, и отдаю Мише.

– Выспался? Готов к приключениям? – говорит, Стас откашлявшись.

Я прекрасно понимаю, как он хотел меня назвать перед тем, как Миша появился. Сам дурак!

– Готов!

– Вот и молодец. Просыпайся, одевайся, нас ждут великие дела.

Как он лихо командует моим ребенком. Я еще не успела отойти от незаконченной ссоры и очень хотела начать орать на него снова. Какого черта он лезет в душу к моему мальчику? Я видела, как вспыхнули Мишкины глаза, я чувствую, как перевозбужден от всего происходящего. Но мы через неделю вернемся домой в Баданки, и его сердце будет разбито. Мне очень хотелось оградить своего ребенка от боли разочарования.

Как говорят, чтобы не разочаровываться, надо не очаровываться? Я с этим была полностью согласна и уже давно не питаю иллюзий. А Мишка сейчас был очарован Москвой, а вдобавок еще и Стасом. Как так быстро этот неприятный человек влюбил в себя моего сына?

– Мама, а где мои штаны?

– В коридоре, сейчас покажу.

Воспользовавшись Мишиной несобранностью, я вышла из комнаты. Я помогла ему найти разбросанные части гардероба, а попутно оделась сама. Несмотря на все тревожные мысли в голове портить отдых ребенку я не собиралась. Раз уж мы сюда приехали, у нас в серванте появятся новые фотографии со счастливыми беззаботными детскими глазами. А мне с собой нужно что-то делать, Стас бесит и злит, но, подозреваю, что дело не только в нем.

– Анфиса чур остается дома, – слышу я голос Стаса, когда Миша привычным жестом отправляет крысу в нагрудный карман. – Нас с ней никуда не пустят.

– Но как же она одна дома останется? Вдруг ей станет страшно в незнакомом месте?

– Давай ей оставим телевизор включенным? – предложил Стас.

– Крысы плохо видят и различают только яркие цвета. Анфиса не смотрит телевизор. Ей нужен человек.

– Тогда радио?

Он что, совсем того?

– Вряд ли ребенка будут досматривать вручную, а на детекторе крыса не пищит. Пусть Анфиса идет с нами, – я решила вмешаться.

Стас только развел руками.

– Спасибо, мамочка, – взвизгнул Мишка и засунул крысу в карман.

Прятать Анфису от проверяющих Миша научился еще в больнице.

Через полчаса мы вышли из такси у Храма Василия Блаженного. Красота. Миша рядом блещет знаниями, а мне все равно кто, когда и зачем построил это все. Стас удивляется, восхищается и дискутирует с Мишей, а я могу лишь кивать.

Я собиралась учиться в Москве. После окончания школ – обычной и музыкальной – я видела себя исключительно только на сцене. Мама с папой поддерживали мое желание поступать в Гнесинку. Весь одиннадцатый класс я готовилась. Дополнительные уроки у Веры Павловны имели двоякий эффект. С одной стороны я была хорошо подготовлена к экзаменам, а с другой – со всей горячностью молодости влюбилась в ее сына. Он был старше меня на восемь лет и в год моего отчаянного репетиторства очень просто завладел сначала моим сердцем, а потом и всем остальным.

Наш роман закрутился с неожиданной силой под Новый год. Мне только исполнилось семнадцать, и я впервые влюбилась. А ему двадцать пять, и он казался таким взрослым. Тайком, урывками мы целовались в подъезде перед и после моих занятий. Он выходил покурить на лестничный балкон, а я ждала его там с портфелем после школы. Чудом не отдалась ему прям там, на бетонном парапете. Страсть, вспыхнувшая в молодом теле, неистово требовала выхода. А Костику как будто только этого и надо было.

Никто не знал про мою случившуюся любовь. Я не стала ходить на дискотеки и поздно возвращаться домой, просто больше времени пропадала у репетитора по музыке. Родители решили, что это такая моя увлеченность идей поступить в Москву, и не ограничивали меня. Каково же было их удивление, когда я по весне привела к ним Костю знакомиться вместо того, чтобы паковать чемоданы.

Внезапная беременность как снег на голову и вот я уже никуда не еду. Миша родился, когда мне было восемнадцать. Я ни разу не жалела, что выбрала его вместо учебы. С Костей мы поженились и были счастливы целых пять лет.

– Мама, ты меня слышишь?

– А?

– Я хочу посмотреть на Ленина. И на каток тоже хочу.

Я не понимаю сути вопроса и кручу головой по сторонам.

– Ирина, мы за Мавзолей или за каток?

Стас, наверное, считает меня полной идиоткой, но я молчу и просто смотрю на них. На самом деле мне все равно куда идти, лишь бы не кончался Мишкин смех.

– Тогда пошли к Владимиру Ильичу сходим. А на каток завтра.

Длинная очередь движется на удивление быстро. Мне не особо интересно смотреть на бывшего вождя, а вот Миша пищит от восторга.

Я стою и слушаю разговор сына со Стасом. Еще утром они не были знакомы, а сейчас – закадычные друзья.