Сашу затошнило так сильно, что он подался к двери, наотмашьраспахнул ее, чуть не вывалился в сырой и грязный сугроб и задышал ртом. Словнов замедленной съемке, он видел, как, почти дойдя до проходной, Марат медленноповорачивается и что-то говорит без звука, только шевелятся его губы, исигарета дымится медленно-медленно, и машина ползет за спиной, и грязная водавеером медленно летит из-под неторопливых колес и с глухим звуком летит в егоджинсы.

– …что такое?! Сашка! Ты что?

Картинка перед глазами дернулась и пошла в реальном времени,и Белошеев смог перевести дух. Марат таращился на него во все глаза.

– Все нормально.

– Ты чего, в обморок упал?!

– Нет.

– Ты пил, что ли, вчера?!

– Я не пил.

– Тогда что такое с тобой?!

– Марат, – выговорил он сквозь зубы, – отстань от меня. Всев порядке.

Ничего не было в порядке, и в эту секунду он понял этокак-то особенно остро. Больше ничего и никогда не будет в порядке – он знал этос тех самых пор, как увидел на белой бумаге надпись толстым черным фломастером:

“Смерть врагам”.

* * *

– Значит, так, – сказал Троепольский унылой толпесотрудников, – если кто-то думает, что на этом работу можно бросить, лучшесразу пишите заявления. Я всем подпишу. Кто так не думает, расходится по местами работает, как обычно. Без вопросов и восклицаний.

Сотрудники в его кабинете не поместились, и собраниепроисходило в круглой комнате “для гостей”. Пришли все, даже полоумная ШаронСамойленко маячила за спинами, вытягивала любопытствующую куриную шейку.Троепольский старался на нее не смотреть, но, как только отворачивался, сразунатыкался на Полину Светлову с собакой Гуччи на руках. Собака дрожала иперебирала тонкими розовыми лапками у нее на коленях. Гадость какая.

– Подожди, – неторопливо сказал из-за спин Гриня Сизов. –Что значит – без вопросов и восклицаний? Федька с нами всю жизнь работал.Сколько там? Девять лет?

Троепольский хмуро оглянулся на него, но Гриня, как и ПолинаСветлова, никогда не боялся его дурного настроения или мрачных взглядов.

– Мы должны знать, что с ним случилось. Кто его… убил? И зачто?

– Я не знаю, кто его убил, – пробормотал Троепольский изакурил. “Давыдофф” имел отчетливый вкус и запах тюрьмы. – И за что, не знаютоже. Менты сказали, что из квартиры ничего не пропало.

– Откуда они знают? – Это Полина спросила, и вопроспочему-то показался Троепольскому странным.

– Не знаю откуда, но, когда я его… увидел, вокруг все было…– Горло сильно стиснуло, но он справился, и голос не изменился, и в мелодрамуего не повело. – Когда я его увидел, вокруг все было в порядке. То есть я хочусказать, что в квартире ничего не искали. Вещи на месте. Компьютер на месте.Диски все на месте.

– Ты смотрел их? – это опять Полина спросила, и он покосилсяна нее. Этот вопрос показался ему еще более странным.

– Не смотрел я никакие диски, – отчеканил он мрачно. – Чтоони тебе дались? И менты мне потом сказали, что деньги тоже на месте.

Федя держал деньги в письменном столе – очень умно! Всреднем ящике между справочниками, дисками с “Властелином колец”, “ГарриПоттером” и несколькими словарями – Троепольский всех приучил пользоватьсяэтими самыми распроклятыми словарями! – были рассыпаны деньги, довольно много.Миролюбивый молодой майор по фамилии Никоненко, прикидывающийся деревенскимдурачком, вежливо сообщил Троепольскому, что денег там рассыпано около десятитысяч.

– Североамериканских долларов США, – смешно и задумчивосказал он, посмотрел на Троепольского испытующе, да и отправил его в КПЗ. Какподозреваемого.

– Выходит, ему просто так, ни за что ни про что, дали поголове, – подытожил Гриня. – Ничего не взяли, даже деньги оставили.

– Выходит, так.

– Так не бывает, хоть и выходит, – жестко сказал Сизов. – Аты, пока менты не приехали, ничего подозрительного не видел?

Он видел убийцу – тот пролетел в сантиметре от его носа,даже очки задел, а Троепольский не понял, что это и есть убийца, не остановил,не сделал ничего, хотя мог бы, мог бы!..

Он не рассказал об этом ни майору, который смотрел на негообидно и насмешливо, качал ногой и посвистывал, ни Польке, караулившей егоприезд, – никому. Сотрудникам и Сизову тем более не расскажет. Почему-то емуказалось, что он умрет от стыда, если только кто-нибудь узнает, что он ничегоне смог сделать, что он перетрусил, как девчонка, что уронил очки, шарил по полу,а потом скреб перчаткой желтый твердый снег с подоконника и совал его в рот –все только для того, чтобы прийти в себя. Поэтому он сказал:

– Я не видел ничего подозрительного. Я вообще не понимаю,что такое это подозрительное. Мужик в маске и с топором в руке?! Или что?!Бумажка с адресом на полу?

– Неплохо бы, – пробормотал Белошеев. Он рисовал в блокноте.Такая у него была затея, что всякий настоящий дизайнер непременно долженчто-нибудь рисовать. Желательно на глазах у шефа. Карандаш поблескивал в руке.

– Но я найду того, кто прикончил Федю, – неожиданно для себяпоклялся Троепольский. – Все меня слышали? Я найду и… убью его. Я вам обещаю.

Сотрудники растерянно молчали – словно он собирался убитьпрямо у них на глазах и немедленно.

Шарон Самойленко внезапно ожила и сказала в потолок и вспины:

– С такими рассуждениями и под суд недолго. На нееоглянулись все до одного, а Ира даже сильно дернула ее за руку. Шаронпосмотрела независимо и руку убрала.

– Себе позволять никому не разрешается! А милицейская работане каждому подходит! Если каждый начнет убивать кого попало, милиции тогда чтоостанется делать?

– Замолчите, – сквозь зубы велела Ира и опять дернула ее заруку, – что это вы выступить решили!

– А вы мне рот не затыкайте, – решительно изрекла ШаронСамойленко, новое и ценное приобретение конторы Арсения Троепольского. –Привыкли помыкать! А наше время такое, при котором каждому по способностям, иработа для каждого найдется, а на вашей свет клином небось не сошелся!

Тут, к необыкновенному облегчению всех собравшихся, всекретарской комнате затрезвонил телефон, и Шарон величественно двинулась покоридору.

– Гриш, – приказал Троепольский, проводив ее глазами, –завтра же поменяй ее на кого-нибудь!

– Да на кого ж я поменяю?!

– Найди.

– Да где я найду?! Я не контора по найму персонала!