Собственно говоря, нельзя сказать, что эта встреча была неожиданной. После событий того вечера чего-то подобного он как раз и желал, и ожидал, но не думал, что все произойдет так скоро. Вспоминая о том, что происходило между ними, Белл почувствовал, как в паху стало тесно. Чертовщина какая-то! Ведет себя как последний идиот. Ясно же, что она была готова лечь с ним в постель, желала этого, к тому же, видит Бог, у него очень давно не было женщины, тем более такой страстной, как Марианна… или кто она там, неважно. Тем не менее он повел себя как-то… неправильно. И теперь испытывал странное чувство.

И только утром он понял, что это было: вина. Он испытывал вину, а для того, кто лгал, чтобы выжить, это чувство не было знакомым и привычным.

Марианна права: он проклятый лицемер. Как можно было обвинять ее именно в том, в чем виновен сам? Он тоже ей лгал, но когда она совершенно справедливо указала ему на это, повел себя, как… лошадиная задница. И свои похотливые ручонки он должен был держать подальше от нее, но не смог.

И это чудо, что он все-таки остановился, хоть наверняка этим и оскорбил ее. И это лишь усугубило чувство вины. Он не имел права пользоваться ее слабостью и своими преимуществами, чего-то от нее требовать. Да, она лгала ему, но ведь и он ей лгал.

Белл никогда не занимался любовью с женщиной, о которой ничего не знал. Да, он многих соблазнял, доставлял удовольствие, и не всех интересовало, кто он такой, но это была честная игра. Зачем говорить то, что никому не интересно?

Белл не хотел, чтобы так было с Марианной. В конце концов, она не скучающая супруга престарелого политика, которую нужно очаровать для получения информации. Пусть он не знал ее настоящего имени, но сомнений в искренности чувств к упрямой рыжеволосой чертовке не было. Раньше во время подобных миссий он не чувствовал ничего похожего. Она привлекала его, интриговала. Но самое главное – она его возбуждала, и Белл не сомневался: то же происходит и с ней.

Он вспомнил выражение ее лица, когда вывел ее в коридор, и усмехнулся: зрелище было незабываемое, – но потом поморщился. Интересно, она его когда-нибудь простит?

– Ты с нами, Белл? – отвлек его от невеселых мыслей Уортингтон.

Беллингем отвернулся от окна и уставился на друзей.

– О чем речь?

– Старина, ты нас совсем не слушал? Скажи, не обнаружил ли кто-нибудь, что ты никакой не камердинер? – повторил Уорт.

Как на это ответить? Ад и дьяволы! Должен ли он сказать друзьям, что некая Марианна Нотли (или как там ее зовут) поняла, что он не тот, за кого себя выдает? Хотя, с другой стороны, один лишь этот факт еще не означает, что он проиграл. Дебютантки и, разумеется, их мамаши не должны знать, что они не настоящие слуги. Прежняя возлюбленная Уортингтона в первый же день узнала его на конюшне, но по причине, которую герцог наотрез отказался раскрыть, хранила молчание.

Белл, таким образом, должен обеспечить молчание Марианны. Но здесь возникало затруднение. Он не видел ее с ночи, а когда они расстались, она едва ли испытывала к нему положительные чувства. Может статься, она успела рассказать всем, кто соглашался ее слушать, что он не тот, за кого себя выдает. Он не имел возможности узнать, сохранила ли она его тайну, пока не поговорит с ней. Именно это Белл собирался сделать при первом удобном случае.

Он решил дать друзьям самый честный ответ, возможный в данной ситуации.

– Полагаю, все правильно.

Кендалл удивился.

– Ты полагаешь, все правильно?

– Совершенно верно. – Белл сцепил руки за спиной и принялся перекатываться с пятки на носок.

– Из твоих слов следует, что тебя кто-то узнал, – заметил Уорт с ухмылкой.

– Здорово! – воскликнул Клейтон. – А я-то думал, что ты дольше всех продержишься, Белл. Если уж ты вылетел первым, у меня было больше шансов выиграть.

– Я еще не вылетел, – пояснил Белл. – По крайней мере, насколько мне известно. А если это и случилось, то виноват ты.

Клейтон моргнул и сделал шаг назад.

– Что ты имеешь в виду?

Белл тряхнул головой.

– Я имею в виду, что вчера ночью ты на весь этаж назвал меня другим именем. Одна из горничных слышала.

Клейтон досадливо поморщился.

– О нет! Прямо так и сказал?

– Да, что-то вроде «Рад видеть тебя, Белл. Не надорвался еще на работе?»

– Какой ужас! – ахнул Клейтон. – Проклятье, я так и знал, что последний бокал вина был лишним.

– Сейчас уже слишком поздно сожалеть, – сурово проговорил Белл и скрестил руки на груди.

– И кто слышал мои опрометчивые слова? – пожелал узнать Клейтон.

– Некто мисс Марианна Нотли, – ответил Белл. Не зная ее настоящего имени, не было смысла сообщать друзьям, что она не та, за кого себя выдает. Кроме того, если он хотел, чтобы она хранила его тайну, он тоже должен поступать так же.

Кендалл нахмурился.

– Та самая горничная, которая докучала тебе?

Граф не знал и половины.

– Да, – невесело ухмыльнулся Белл.

– О, так это превосходно! – рассмеялся Уортингтон, и его смех отразился от деревянных книжных полок за столом Клейтона.

– Не вижу ничего превосходного, – буркнул Белл, одарив друга недовольным взглядом.

– Какая-то особенно проницательная горничная догадалась, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Я бы сказал, что лучше и быть не может.

– Рад, что хотя бы ты видишь в этом что-то смешное, – заметил Белл, тряхнув головой.

– Она может с кем-то поделиться своими наблюдениями? – спросил Кендалл, вышагивая перед камином.

– Не уверен, – ответил Белл. – Именно поэтому я сказал: полагаю, что еще не вылетел из игры.

– Хм. – Клейтон разгладил ладонями свой сапфировый жилет. – Это все усложняет. – Прошу прощения за свою несдержанность, Белл.

– Придется напрямую спросить горничную, намерена ли она рассказать кому-нибудь о том, что узнала, – со вздохом сказал Белл.

– Откуда тебе известно, что горничная знает, если ты с ней не говорил? – удивился Уортингтон, наморщив лоб.

– Скажем так, она дала понять, что знает, но мы… хм… не обсуждали подробности.

Три друга некоторое время молчали, в недоумении глядя на четвертого.

– Очень хорошо, – сказал наконец Кендалл. – Мы подождем, пока ты будешь готов рассказать нам больше, Белл. А что касается твоего дела – узнал что-нибудь?

– Боюсь, почти ничего. Но я сегодня устраиваю ужин на четвертом этаже. Там будут только руководители здешнего персонала. Мистер Уилсон тоже. У меня есть к нему вопросы.

Марианна отметила, что Николас весь день пытался застать ее одну, но погода этому не способствовала. Копперпоты почти не покидали своих комнат, и им требовалось постоянное внимание слуг.