в Париже, в котором я часто бывала. В Марэ, если я правильно помню. Там были расписные ставни и вид на здание, увитое плющом.

Он отпил свой коктейль.

— Почему клуб напоминает тебе то кафе?

Не задумываясь, я ответила:

— Наверное, потому, что это было последнее место, где я была по-настоящему счастлива.

Господи, зачем я это сказала? Мне нужно полегче относиться к выпивке, чтобы не терять рассудок.

— Добрый день, ребята.

Я подняла глаза и увидела, что над нашим столом возвышается мускулистый мужчина в приталенном кителе. На его губах играла обаятельная улыбка, пока он расставлял закуски. Похоже, он был шеф-поваром. Если бы я была моложе и не замужем, я бы сочла его достойным внимания.

— Сегодня на нашей доске представлен широкий выбор французских сыров, — пояснил он. — Шевр — мой абсолютный фаворит. Я также рекомендую взбитый козий сыр. Обязательно попробуйте его с джемом. В нем настоящая лаванда из Прованса.

Сильная рука мужчины уверенно двигалась, пока он указывал на каждый ингредиент на доске.

— Вау. Только взгляни на это. — Я восхищенно рассматривала красиво оформленную доску.

От дразнящих ароматов мой желудок заурчал в предвкушении, хотя я не ожидала, что все это доставит шеф-повар. Полагаю, мне следовало благодарить растущую славу Ксандера за личные услуги, хотя глаза мужчины были в основном прикованы ко мне.

Я прочистила горло, поймав на себе сузившийся взгляд Ксандера.

— Оформление великолепно, — сказала я, прерывая тяжелое, неловкое молчание, которое повисло над столом. — Спасибо.

Пронзительные голубые глаза шеф-повара заблестели.

— Я также могу принести сезонные фрукты, которые будут хорошо сочетаться с…

— В этом нет необходимости, — твердо ответил Ксандер от моего имени.

Я бросила на него недоуменный взгляд, но обнаружила, что он уже наблюдает за мной. Его полные губы сжались, мышцы на сильной челюсти напряглись. У меня сложилось впечатление, что ему не нравится то, что происходит за нашим столом.

— Вы уверены? — надавил другой мужчина.

— Да, — рявкнул Ксандер тоном, очень похожим на «отвали».

— Эм…

— Убедись, что нас больше никто не побеспокоит, — пренебрежительно добавил он. — У нас личный разговор.

Вкрадчивость его голоса заставила слово «личный» звучать как интимный разговор между любовниками.

Христос.

Внешне Ксандер был золотым мальчиком с безупречными манерами. Никто бы не поверил, как быстро может испортиться у него настроение, и я изо всех сил старалась поспевать за колебаниями.

— Ешь, — приказал он, когда шеф-повар скрылся из виду. Его голос звучал резко в успокаивающей атмосфере, которая уже не казалась такой расслабляющей.

Я хотела спросить, что вызвало эту перемену, но, в конце концов, оставила этот вопрос. Воды оставались такими же мутными, как и в прошлом, когда приятная атмосфера могла иссякнуть в мгновение ока. Я пожевала крекер, не желая раскачивать лодку.

Отчаянно желая заполнить неловкое молчание, я выпалила:

— У меня была возможность ознакомится с твоим договором на PR-поддержку.

— Вижу, он уже приставил тебя к работе.

Ксандер имел в виду Генри. Странно, что он никогда не признавал Генри своим отцом; мне бы очень хотелось, чтобы однажды они помирились.

Я пожала плечами.

— Мне нравится моя работа. Я никогда не хотела быть трофейной женой. Я просто хотела, чтобы… — кто-то любил меня. — Работа приносит удовлетворение, — сказала я вместо этого. — Расскажи мне, каким видом рекламы ты бы хотел заняться.

Остаток обеда мы обсуждали возможности рекламного продвижения, хотя разговор неизбежно переходил в глубокую плоскость, как это всегда бывало с Ксандером. С ним было легко разговаривать, под обаянием скрывалась серьезность, напоминающая мне глубокий, темный колодец. Я полагала, что у него старая душа.

Генри не интересовали мудрость или содержательные разговоры. Мы общались поверхностно, и с ним я училась улыбаться до тех пор, пока не смогла наполовину убедить себя, что то, что я чувствую, — это счастье. Я жила той ложью, которую продавала своим клиентам, но это все равно была ложь, как ни крути.

— Ранее ты сказала, что Париж был последним местом, где ты была счастлива. Ты не счастлива сейчас?

Он на несколько долгих секунд пристально уставился на меня, оценивая мою реакцию на вопрос.

Я вздохнула.

— Мы не можем быть счастливы в любое время дня, не так ли? — Я сделала агрессивно большой глоток своего напитка, покраснев, когда тот ударил мне в голову. — Пока я благодарна за своих клиентов и за прекрасный дом. Когда-нибудь, надеюсь, у меня появятся дети, и тогда я смогу быть счастлива, зная, что заработала все, о чем мечтала.

— Счастье нельзя заработать.

— Счастье — это поблажка.

Я допила то, что осталось от моего коктейля.

Он опустил брови, наблюдая за тем, как я отодвигаю пустой бокал в сторону.

— Еще один. — Ксандер постучал по моему бокалу, и я поняла, что официантка подошла к нам, чтобы проверить стол, но её снова прогнали очередным изящным кивком.

Принесли мой второй «Френч 75», пахнущий цветочными полями. А затем, когда я выпила и его, третий. Алкоголь ослабил напряжение, в котором я не признавалась даже самой себе.

Он наблюдал за мной в своей странно напряженной манере.

— Ты что-то притихла, — прокомментировал он.

Я украдкой взглянула на него, понимая, что моя тяжесть на душе привела к тому, что разговор стал неестественным. Он, должно быть, заметил это.

Когда я ничего не ответила, Ксандер указал на пару в другом конце внутреннего дворика. Я проследила за его взглядом.

— Что у них за история? — спросил он.

Подыгрывая ему, я ответила:

— Она учится в колледже, а он любитель молоденьких девочек.

Он рассмеялся, обводя взглядом клуб в поисках новых жертв.

— А как насчет них? — он кивнул на молодую пару двумя столиками дальше.

— Хм. Похоже на новые отношения. Может быть, первое или второе свидание. Посмотри, как этот бедняга ерзает.

Как по команде, мужчина неловко дернулся и уронил телефон. Мы оба рассмеялись.

Мы продолжали эту игру, пока другие посетители не слишком деликатно фотографировали нас. Наши бокалы наполнялись до тех пор, пока я не почувствовала приятный гул и расслабление.

Когда я, пошатываясь, возвращалась к машине, он спросил:

— Ты в порядке?

— Настолько, чтобы станцевать под Мадонну на этих каблуках, — сообщила я, слегка заплетаясь.

Я была более чем в порядке. Я чувствовала себя более живой и энергичной, чем за многие годы, и это была заслуга Ксандера. Как будто я спала все эти годы, пока его не было, а он пробудил меня от нежелательной спячки. — Тогда мне придется взять тебя на танцы, — сказал он, усаживая меня на пассажирское сиденье, прежде чем самому сесть за руль. — Я знаю одно местечко в Канаде. Это как искривление времени.