свернул, это сильно не понравилось бы московским властям и князю Долгорукову. Как впрочем и самому Дудину, который уж не в том возрасте, чтобы с места на место скакать.

Впрочем, его младший сын как раз смотрит на это с оптимизмом. Именно его-то я и озадачил подготовкой необходимого станочного парка под оружейный и каретный дворы. Конечно банальные «Разговорники» приносят мне колоссальные прибыли, и на их фоне это выглядит несерьёзно. Но, во-первых, серебро не стреляет. А во-вторых, как бы ни были востребованы амулеты, вечно удерживать монополию в своих руках я не сумею. А значит, нужно думать о будущем сестры.

Очень уж велика вероятность того, что дело может дойти и до конфискации нашего имущества. Причин для этого более чем достаточно. Успенский оказался прав, когда говорил о том, что многие мои тайны вылезут наружу.

Подтверждение этому пришло ещё месяц назад, когда мы только захватили Азов. Из прослушки Мехмеда следовало, что он со своим старшим братцем уже подложил нам свинью. Впрочем, не они, так непременно кто-нибудь другой. Это всё равно вылезло бы наружу. Сейчас со скоростью лесного пожара распространяются слухи о том, что наши солдаты и лошади являются источником дорогих амулетов. Так что, даже в Азове бойцам запрещено ходить группами менее трёх человек.

Пошли слухи и относительно волколаков. Пока всего лишь домыслы, один невероятнее другого. Но все они сводятся к тому, что великой княгине каким-то образом удалось узнать секрет развития дара. Порой в этих слухах фигурирую и я. Правда, непременно как злой гений, околдовавший её высочество. Уж не знаю кто и с какой целью распространяет эти сплетни.

Я предложил было Успенскому пресекать их распространение, потому как это могло иметь достаточно негативные последствия. Но Иван Артёмович выступил категорически против подобного подхода. Начни хватать и запрещать, и это непременно укажет на то, что слухи не столь уж и безосновательны.

Вместо этого он предложил другое. Нашлись у него под рукой двое солдат, бойкие на язык, которые подхватывали разговоры на эту тему, и иронизируя поднимали их на высоту абсурда. Так, чтобы последнему рядовому и крестьянину было понятно, что это бред обыкновенный.

Прошедший месяц показал эффективность такого метода. Однако это не повод расслабляться, а потому Тайный приказ землю носом рыл в поисках распространителей слухов, ибо тот кто подогревает их, тот непременно работает на противников Долгоруковой. Ну или дурак, что подчас куда страшнее врага или предателя…

Наконец я вырвался из цепких ручек Долгоруковой, и поспешил покинуть дворец, в сопровождении Дымка. Хотел я от него избавиться, да только где же я ему замену сейчас найду. Верность и готовность пожертвовать собой, дорогого стоит, вот только глупость она порой хуже воровства. А он, увы, может учудить чего-нибудь такого эдакого.

Была мысль вернуть под свою руку Хруста, но не срослось. Волк, Лис и Кремень оказались по полной задействованы в программе переселения, и им должен кто-то прикрыть спину. И трое моих бывших боевых холопов, а ныне бойцов личной охраны, подходили для этого куда лучше Илюхи.

Я имел с ними откровенный разговор, выдал все расклады, убедил, что в итоге говорить начинают все и они сами согласились принять узоры «Повиновения». Тем паче на фоне того, что через это добровольно прошли мои компаньоны. Так что, теперь, в случае пленения, никто из этой шестёрки мои секреты не выдаст. Остаётся только одно слабое звено, Дымок. Которого я решил придержать под своим приглядом в Азове.

Покинув дворец мы направились к зданию Тайного приказа. Судя по утренней сводке, ночью были задержаны трое казачков, а ещё четверо убиты. Они как-то сумели проникнуть в город, и напали на троих солдат, в подпитии возвращавшихся из кабака в казарму. Но занятия по подлой борьбе не прошли даром, разом скрутить их не вышло, а там и патруль во главе с одарённым десятником подоспел.

Сейчас Успенский выясняет все обстоятельства произошедшего. Такое количество нападавших самостоятельно пробраться за стены крепости не могли. Их должен был кто-то провести, а значит имелся сообщник из числа жителей города. Причём как из оставшихся, так и бывших рабов, получивших волю и приставленных к делу.

Ну что сказать, аукается нам Мехмед, чтоб ему трижды опрокинуться. Понятно, что к этому всё и так пришло бы. Но лучше уж поздно, чем рано. Однако калга-султан ускорил распространение слухов. И ведь всем под страхом жёсткого наказания запрещено распространяться на эту тему. Но представитель рода Гераев похоже умел задавать уклончивые вопросы, слушать расплывчатые ответы или примечать отсутствие таковых, и делать правильные выводы.

— Здравия, Иван Артёмович, — утираясь платком, приветствовал я хозяина кабинета.

Конец августа на дворе, а жарит как на сковороде. Ну да ничего, осталось малость потерпеть, а там и прохлада придёт. Люблю начало осени, когда солнце греет, но уже не припекает, и воздух не душный, а прозрачный и звонкий. Кра-со-та!

— Здравствуйте, Пётр Анисимович. Я гляжу, не больно-то солнышко жалуете.

— Зато вы какой-то излишне бодрый.

Есть такое дело. Он всю ночь на ногах, да ещё и в трудах, а стоит передо мной словно выспался и до полудня просидел под кондиционером. Однозначно использовал на себя плетение «Восстановление». У него только один недостаток, нужно срочно чем-нибудь подзаправиться, а то мало, что весь эффект быстро на нет сойдёт, так ещё и желудок всё равно своё требовать будет, да так усилено, что скрутит тебя в бараний рог.

— Как дознание? Выявили пособников? — поинтересовался я.

— Выявили, как не вывить. Один грек, уроженец Азова, имеющий давние связи с донцами. Помогали друг дружке по мелочи. И невольников сбывать в том числе.

— Не брезгуют стало быть казачки людоловством.

— Среди них всякие есть, и те, кто жизнь положат за незнакомого, глазом не моргнув, и те, кто брата родного за серебро продадут. Хорошо хоть последних куда как меньше.

К слову, попытка захвата солдат, это далеко не первый случай. Было дело, одного местного прихватили на конюшне, он ощупывал её шкуру, стараясь нащупать под ней инородный предмет. Сиречь, амулет. Было дело и мальца прихватили на этом, у коновязи рядом с кабаком.

— Ну что же, радует, что вы не дремлете и таких доброхотов отлавливаете.

— Мы-то отлавливаем, теперь главное чтобы её высочество не проявила ненужную мягкость. Любой поднявший руку на её служилых должен быть казнён. Я бы и посягнувших на лошадок туда же определил.

— Жёстко.

— А петля за кражу лошади, это милостиво? — хмыкнул Успенский,