Между тем город поражает. Раскинувшийся по обоим берегам Волхова, он включает в себя три конца – Неревский, Людин (Гончарский) и Славенский, и по моим приблизительным подсчетам численность его населения составляет никак не меньше двадцати пяти – тридцати тысяч человек.

Моя цель сегодня – попасть на новгородское торжище, торг. Купеческий центр Древней Руси просто обязан иметь великолепный, шумный, притягивающий взгляд и опустошающий кошель торг – и он его имеет. Вот только находится он на Славенском конце, противоположном от Неревского, где живет Георгий с домочадцами. И переть туда мне без малого три километра – и это только до моста через Волхов.

Мой путь пролегает через большую часть конца и выводит к детинцу – центральном укреплению города. Кстати, весьма необычно то, что княжеская, а нынче посадская резиденция, перенесенная в город еще Ярославом Мудрым, находится на противоположном берегу реки, в Славенском конце. Обычно их располагают именно в детинцах… И что еще удивительнее, по слухам, на княжьем подворье устроен настоящий водопровод с подачей чистой воды!

Я неловко оступился, грудь вновь прострелило болью, и мысль оборвалась. Мой взгляд невольно упал на знакомое крыльцо, и все тело сразу заиграло огнем, аж в жар бросило. В этой избе живет Бажена, вдовица одного из соратников Георгия. Перед глазами предстал образ нагого женского тела…

Все началось с того, что я, еле отошедший от ран, несколько раз чересчур вольно – скорее по привычке своего времени – посмотрел на Злату. Прям как сегодня… Закусив губу от злости при воспоминании об утреннем проколе, я едва не сделал шаг в сторону дома Бажены, но тут же развернулся. Не стоит оно того… Так вот, Георгий на то внимание обратил, мои взгляды ему явно не понравились. Но и отношения выяснять в спешке не стал – все же я гость, по местным меркам особа едва ли не священная. Обидеть гостя без веской причины на Руси – тяжкий грех в глазах людей. Даже поговорка есть: гость в дом – Бог в дом. Тем более что кроме пары неосторожных взглядов я ничем иным себя не скомпрометировал.

И все же Георгий как-то раз без обиняков, в лоб меня спросил, не хочу ли я наведаться к вдовице.

Тут, пожалуй, стоит пояснить. Проституции как таковой здесь еще не существует, да и в принципе существовать не может. Понятие «гулящая» относится в первую очередь к замужней женщине, пошедшей на измену. За подобный проступок следует очень суровое наказание: муж может прилюдно ее бить, предельно жестко, после чего гулящая изгоняется из дома. А ведь женщина на Руси одиннадцатого века без мужчины просто не выживет, лучший вариант в подобной ситуации – запродаться в холопки, то есть в добровольное рабство. Ну или уйти в монастырь, куда берут далеко не всех. Сложнее, если в семье есть дети или муж решит простить изменницу из-за собственных к ней чувств. Но в таком случае уже он сам несет наказание в виде штрафа в церковь.

Определение «порченая» относится к девицам, потерявшим девственность до замужества. Такие девушки считаются неполноценными, пропащими, их проступок ложится пятном позора на всю семью и вызывает страшные порицания. По большому счету познавшая мужчину девушка оказывается в изоляции – с ней не знаются подруги, неженатые парни стремятся лишь к «вольностям» по отношению к ней, но едва ли кто согласится взять порченую в жены. Единственное спасение для такой девушки выйти замуж за того, кто ее девственности и лишил, но опять же требование женить парня на опозоренной им девушке может быть легко отклонено его семьей.

Определенное снисхождение древнерусское общество оказывает вдовам. Стоит отметить, что вдов на Руси очень много – те же дружинники, как показывает практика, гибнут и при рядовых операциях вроде сбора княжьего оброка. Это не говоря уже о «глобальных» походах, таких как, например, война Владимира Ярославича с ямью. Купцы и купеческие люди – та же охрана ладей-ушкуев или гребцы-грузчики (нередко одни и те же люди) – погибают в штормах или от рук разбойников. Мужчины во множестве гибнут и во время вражеских набегов, и в княжеских междоусобицах, и на охоте… Одним словом, вдов очень много.

И опять же, ни в коем случае нельзя сказать, что вдовицам позволительно вести «вольную» жизнь, впуская в свой дом любого мужчину, по желанию. Это также порицается. Более того, захоти ее взять замуж полюбившийся мужчина, священник вправе отказаться венчать влюбленных, причем запросто – здесь в брак вступают лишь единожды. Если подобное и возможно, то только теоретически – ведь русской патриархии еще нет, существует лишь Киевская митрополия. Она же зависит от Константинопольского патриарха, то есть подконтрольна греческой, уже, правда, православной церкви[44]. А в Византии прецеденты были, были… И не так уж далек Царьград от Новгорода – в том смысле, что и купцы местные нередко туда ходят, и наемники-скандинавы, да и русичи возвращаются по пути «из варяг в греки»[45]. Так что ромейские обычаи, в том числе и церковные, местным знакомы. И потому, повторюсь, теоретически вдову могут повторно взять замуж.

Наконец, что у покойного мужа, что у овдовевшей жены есть родные, и потерявшую супруга женщину считают за правило взять к себе родственники как с той, так и с другой стороны. Конечно, тяжело прокормить лишний рот, да еще и не один, если вдова с детьми, – но одновременно это и еще одна пара рабочих рук, а в будущем и того больше. Но везде есть свои исключения… И если овдовевшая женщина, истомившаяся по мужской ласке, приютит кого тайком помиловаться, то позору, сравнимому с тем, на который выставляют гулящих да порченых, ее не предадут.

Поначалу предложение Георгия найти утешение в объятиях вдовицы я принял всерьез. Если здесь реальны все физические ощущения, то и близость с женщиной будет также реальна… Десятник даже тайком показал мне Бажену, как-то зашедшую к нам на подворье. Что сказать – средних лет, усталое лицо с первыми морщинами, немножко сутулая… В то же время несытая жизнь высушила женское тело до тех кондиций, к которым я привык в прошлой жизни. Тонкая шея, тонкие руки, полное отсутствие живота, на фоне которого отчетливо обрисовываются крепкие бедра и пусть и не очень высокая, но рельефно очерченная грудь. Опять рыжие волосы… И от одной лишь мысли о том, что я сожму в руках горячее женское тело, сольюсь с ним в единое целое… от одной этой мысли меня бросило в нестерпимый жар!