– Ну, сама напросилась, – сказав это, парень вдохнул полной грудью, повернул голову в сторону двери в мамину гостиную и явно был готов изречь что-то тупое и громкое.

– Тихо! – бросилась на него и, зажав ему рот ладонью, настороженно замерла.

Шагов или шуршания из маминой комнаты или из комнаты сына не последовало. Даже кошка не крякнула.

Под ладонью, прижатой к его губам, четко прощупывалась нахальная улыбка.

Отпрянула. В один короткий шаг преодолела расстояние до комода в прихожей, взяла с него черный маркер и обхватила запястье парня, повернув его в сторону узкой полоски света из подъезда. Быстро и отрывисто написала номер своего телефона, две последние цифры которого придумала только что сама.

– Всё, вали, – снова развернула парня к двери, но вытолкнуть не получилось. Он словно врос ногами в старый коврик. – Что ещё?

– Ничего, – улыбнулся он как-то неожиданно открыто и по-доброму. Без этой своей альфа-превосходности и намека на стояк в каждом слове и жесте. – Просто хотел сказать, что ты уютная. Такая… – задержал дыхание, чтобы подобрать слова. – Как надо, в общем.

Опешила, не ожидая от него такой, пусть не очень связной, нелепой, но, похоже, искренности.

– Ну, спасибо, что ли, – не нашла я лучшего ответа.

Всё ещё касаясь его бицепса, выпустила из него ногти. В узкой полоске света стало видно, как покрылась мурашками его кожа. Ещё бы! Из подъезда веяло холодом, на улице еще холоднее, а этот дурак в один трусах.

Немного себя ненавидя за маленькую слабость и жалость, стянула с себя плед и накинула на его плечи, невольно привстав на цыпочки.

Легкая улыбка коснулась его губ, когда он подцепил края мягкой ткани и укутался в нее плотнее. Во взгляде темных глаз чётко читалась благодарность.

– Всё, иди, – толкнула его мягко и где-то в глубине сознания на долю секунды пожалела, что дала ему неправильный номер.

– И, кстати, – произнес парень едва слышно, когда коснулся ручки двери. – Твоя сиська так четко заполняет мою ладонь…

– Вали! – вытолкнула его, не дав договорить.

Короткий смешок, который издал парень, долетел до моего уха за секунду до того, как я закрыла за ним дверь.

– Идиот, – выдохнула в темноту и прижалась спиной к двери.

Вспышка интеллекта в его глаза оказалась слишком короткой.

Но какой заманчивой…

Спустя несколько мгновений за дверным полотном послышались удаляющиеся шаги.

Ушёл. Наконец-то.

Расслабленно выдохнула и двинулась в сторону свой комнаты, чтобы, наконец, развалиться в постели и нормально уснуть до позднего субботнего утра.

– Вика? – мамин голос и звук открываемой двери гостиной вынудил застыть на месте и оглохнуть от грохота собственного сердца. – Кто-то приходил?

– Нет. Это мне показалось, что кто-то стучал. Приснилось, наверное.

– А-а, – протянула мама шепотом. В полумраке квартиры было видно, как она поправила бигуди на челке. – Или соседка наша дуркует опять.

– Может быть, – пожала я вяло плечами и продолжила шагать к своей комнате. – Спокойной ночи, мам.

– Спокойной, доченька.

Войдя в комнату, облегченно выдохнула. Столько вранья, сколько я выдала за одну сегодняшнюю ночь, я не генерировала еще никогда. Надеюсь, больше не придется.

Подошла к кровати и заметила букет, который, видимо, я и Вяземский случайно скинули на пол, когда занимались его конспирацией под стену. Нагнулась и подхватила его. Яркий красивый букет со множеством цветов источал тонкий сладкий аромат. Желание упасть в него лицом и глубоко вдохнуть почти затопило не выспавшийся мозг, но память вовремя подсунула воспоминание о том, что в этом самом букете лежали трусы одного нахального идиота.

Отложила букет в кресло и, в этот раз расправив нормально постель, забралась под одеяло.

Устроилась поудобнее, стараясь игнорировать барбариску, которой пропиталась моя подушка, закрыла глаза, желая поскорее уснуть.

Во дворе взревел двигатель спортивной тачки, распугав всех ворон. Моих губ невольно коснулась легкая улыбка. Даже гадать не нужно, чтобы знать, какой юнец в трусах и пледе там гарцует.

Желание пить послужило для меня сегодня лучшим будильником из возможных. Всё-таки, алкоголь и я несовместимы. Каким-то образом любой напиток, содержащий «градус», выжигает во мне пустыню, даже сделай я пару глотков.

Поморщилась. Из окна уже достаточно ярко светило солнце.

Чёрт! Который час?

Я проспала!

Сбросила с себя одеяло, резко села и сразу встала, поймав головокружение, как неопытный серфер ловит волну и сразу ей проигрывает. Так и я – едва поймав «волну», схватилась за голову и осела обратно на постель.

– Ну, не шестнадцать же тебе, Вика, скакать так, – поворчала сама на себя и, наконец, несмело повернула голову в сторону часов, стоящих на тумбочке.

Проспала.

А что я проспала?

Я же уволилась.

Можно спать теперь сутками, и никто ничего не скажет. Ну, разве что мама может предъявить, что у меня наступит атрофия мышц или что-то около того.

Ещё раз взглянула на часы и, поняв, что торопиться некуда, завалилась обратно под одеяло. Глубоко вдохнула. Запаха барбариски на подушке не осталось. А это уже хорошая новость в начале нового дня новой жизни.

В честь этого можно хорошенько поспать.

Едва успела провалиться в сон, как до уха донесся щелчок дверной ручки.

– Мам, – шёпот сына.

– Что? – резко подняла голову и сфокусировала взгляд на его лице. – Ты чего не спишь? Суббота же. Плохо себя чувствуешь?

– Я всю неделю спал, пока болел. Надоело, – вошёл он в комнату и встал у постели, как-то странно на меня поглядывая. – Завтракать идём? Бабушка зовёт.

– А можно я посплю? – прохныкала я притворно и подтянула одеяло к подбородку.

– А можно я на тренировку сегодня пойду?

– На тренировку? – распахнула глаза, села в постели и в упор посмотрела на сына. – Ты уверен? Ты же только-только выздоровел. Может, с понедельника начнешь?

– Мам, – выдохнул он устало и плечи его поникли. – Мне надоело дома сидеть. Я уже не болею. И тренер вчера звонил, спрашивал, приду ли я сегодня. Через две недели игра, ты же знаешь.

– Знаю, – согласно кивнула. – А ещё я знаю, с какой температурой ты лежал несколько дней подряд, какой кашель рвал тебе легкие и какие огромные пузыри надувались из твоих соплей.

– Ну, мама! – контраргумент в исполнении сына оказался неубедительным.

– А, ну, иди сюда, – поманила его рукой. – Дай-ка, температуру проверю.