Наконец лестница привела его к ржавой двери. Макс замер в сомнениях – что, если она останется закрытой? Сил на обратный путь у него не хватит. Он набрал воздуху, как перед прыжком в ледяную воду, налег на засов, с трудом, но сдвинул его и толкнул дверь. Непривычно яркий после темноты свет ослепил его. Макс переждал, пока адаптируются глаза, но, увидев, где оказался, с досады закричал и стукнул в каменную стену кулаком. Туннель привел его обратно в башню, а дверь оказалась одной из тех, которые он не смог открыть. Столько усилий и все напрасно! Макс опасливо покосился на то место, где оставил умершего Гошу и не увидел его. Труп куда-то исчез. Неужели Гоша очнулся и ушел на своих ногах или кто-то его уволок? Что было предпочтительнее – Макс не знал.

Он вытер выступившую на лбу испарину и, почувствовав, что у него подгибаются ноги, облокотился о стену. Что за чертовщина тут творится!

– Игра окончена, – объявил он слабым голосом, так тихо, что сам себя едва услышал.

Затем прокашлялся и закричал:

– Игра окончена! Слышите! Хватит! Баста!

Но тот, кто устроил розыгрыш, не спешил появляться. Макс вдохнул глубже, чтобы заорать во всю мощь легких, и в этот момент в закрытую вторую дверь кто-то постучал изнутри.

Анфису привели в чувство и усадили, прислонив спиной к дереву. Стефания оторвала полу одного из халатов, простирала в воде и, отжав, приложила прохладный компресс к затылку пострадавшей. Затем ножом Данилы отбила от сахарной глыбы кусочек. Анфиса с благодарностью сунула сахар за щеку и зажмурилась от удовольствия.

Когда она почувствовала себя лучше, рассказала, что они с Артемом сидели у костра, потом парень отошел, чтобы принести веток, и в этот момент кто-то ударил ее по затылку. О том, что Артема похитили, узнала Анфиса только сейчас.

– Мы его найдем? – спросила она и обвела всех взглядом. В темных глазах девушки тревоги было больше, чем страха. Марина со Стефанией переглянулись, а Данила тяжело вздохнул, сходил к брошенным вещам и вернулся с тремя швабрами.

– Вот. Это вам на всякий случай, – сказал он, протягивая их своим спутницам.

– А ты куда? – встревожилась Марина.

– Куда-куда… Искать нашего дизайнера визиток!

– Но это опасно! Как ты можешь идти, когда…

– Я дал вам швабры! Надеюсь, сумеете ими защититься. А если нет, то сядете на них и взлетите.

– Я не о том! Одному идти опасно. Мы не знаем, сколько было нападавших!

– Сидя на месте, вряд ли подсчитаем.

– Я иду с тобой! – решительно заявила Марина.

– А в лагере кто останется за старшую? – Данила приподнял бровь с пирсингом и кивнул на следящих за спором Анфису со Стефанией. – Одна из них – ушибленная, вторую саму спасать пришлось.

– А кто-то еще раньше из «разведки» раненым приплыл, – не осталась в долгу Стефания. Данила усмехнулся, словно реплика его позабавила. Не обращая внимания на их возражения, он проверил в кармане нож, перетянул заново резинкой волосы на затылке и кивнул в сторону костра:

– Следите, чтобы огонь не погас.

– Пока мужчины охотятся на мамонта, женщины хранят очаг. Время идет, ничего не меняется, – тихо пробормотала Стефания.

– В следующий раз на мамонта пойдешь ты, – бросил насмешливо Данила и развернулся, чтобы уйти.

– Погоди! – окликнула его Стефания. – Дай нож!

Она отбила от сахарной глыбы еще кусок и подала его рыжему вместе с ножом. А затем протянула и свою швабру.

– Возьми. Мамонта этой палкой не забьешь, но сойдет тебе за трость.

Данила задержал на ней взгляд, и его губы неожиданно тронула улыбка – легкая, мимолетная, но улыбка. Не произнеся больше ни слова, он развернулся и, опираясь на швабру, как на посох, ушел. Стефания проследила за ним взглядом, пока рыжий не скрылся из виду, а затем направилась к брошенным тюкам. Бытовые заботы – лучшее лекарство от тревоги и страха! Они не только успокаивают, переключают мысли на другую волну, но создают некую иллюзию привычной жизни. Возможно, так решила не только она, но и Марина, а за Мариной – и Анфиса, но при виде пакета с испорченными макаронами девушка скривилась:

– Я это есть не буду!

– Тогда остаются лягушки, улитки и червячки, – невозмутимо ответила Марина и подмигнула улыбнувшейся Стефании. – Червячки уже тут, в пачке! Брр!

– А вот чтобы их не было, нужно крупы перебрать, – парировала Стефания, подхватила одну из кастрюль и понесла к воде – отдраивать. Она ожидала, что работать будут лишь они с Мариной, а Анфиса сошлется на травму и уйдет отдыхать, но будущая звезда уже подтащила к воде узел с одеялами и халатами.

– Можно попробовать отстирать с тем же песком. И хорошо прополоскать, – сказала, одобрительно кивнув, Марина. – Ночью нам пригодятся.

– Вы что, всерьез полагаете, что нам придется ночевать тут опять? – воскликнула Анфиса и в отчаянии швырнула один из халатов.

Марина пожала плечами, а Стефания молча зачерпнула горсть песка и принялась отчищать им стенки кастрюли.

– Гадство какое! – выругалась Анфиса, бухнулась на пятую точку и брезгливо подняла уголок одеяла. – Почему мы не можем уйти в то здание, которое вы нашли? Ну и что, что оно разрушено! Зато в нем есть кровати. Есть крыша, стены и пол! Там будет куда удобнее ночевать, чем вот тут, в пещере!

Стефания невольно содрогнулась, вспомнив об увиденном в зеркале, и отставила кастрюлю.

– Я бы не хотела там провести ночь, – уклончиво ответила она. – Там…

– Что там? – ухватилась за недосказанность Анфиса.

– Там условия не предназначены для житья.

– Да что ты знаешь о не предназначенных для житья условиях! – скривила губы Анфиса, и в ее темных глазах внезапно промелькнула горечь. – На кровати, пусть и старой, мне будет куда удобнее спать, чем на песке. Только не говори, что тебя пугают заброшенные объекты!

– Меня пугают, – неожиданно поддержала Стефанию Марина, – там очень нехорошо.

Она повела плечами, будто от озноба. Но Анфису, похоже, это не остановило.

– Да ну, бросьте! «Нехорошо»! Еще про призраков расскажите!

– Призраки не призраки, но… Там нехорошо, и все! – припечатала Марина и отправилась за следующей ношей. Стефания проводила ее взглядом, а затем повернулась к Анфисе:

– Мы все равно никуда не можем уйти без Данилы и Артема, – нарочито спокойно ответила она. Про увиденных в зеркале призраков так и не решилась рассказать. И не потому, что страх до сих пор не отпустил ее, не из-за опасений, что ей не поверят и высмеют, а именно потому, что кто-то может поверить – скорее всего, Марина, а не Анфиса. А они все и так сейчас на взводе.

– Мы так же, как и ты, сходим с ума от беспокойства и непонимания. Мы можем бегать по берегу и орать от отчаяния, можем сесть в кружочек и порыдать. А можем попытаться как-то улучшить наше существование. Уверена, это все временно.