глубокомысленно начал беседу Силов. Разговаривали они мало — телами в основном. Поэтому Лиза, готовая к общению, обернулась в стянутое с кровати плед-одеяло, внимательно смотрела на мужа. Тот молчал, ожидая ответа…

Лиза очень смешно не выговаривала шипящие и свистящие, отчего ее речь всегда казалось детской и наивной:

— Ну, интерешно же, про жизнь поцмотреть интерешно… — Девушка смотрела на Силова или, как она его вслух называла, Щилова, где «ща» была чем-то между «ча» и «ща».

— Это про жизнь? Ты серьезно?

— Серьезно, это про жизнь, — Лиза стеснительно опустила голову, держала бокал и ждала, когда ее отругают в очередной раз. Вообще, Лиза была идеалом для мужчины — она молчала, мало ела, делала все, что попросишь. Ей не было скучно с самой собой — похоже, что и телевизор с ужасными сериалами она смотрела только для того, чтобы всем казалось, что она занята. Конечно, триллеры ее увлекали — там страхи и страсти, молоденьким всегда этого не хватает. Но все-таки самодостаточность Лизы превалировала над всеми маленькими развлечениями. И, кажется, ее совсем невозможно было обидеть или оскорбить — она принимала все как само собой разумеющееся. Если прибавить сюда ее красоту — обычную физиологическую красоту, станет понятно — Лиза идеал реальный, а не воспетый романтиками… И действительно, внешность ее ничем не выделялась — просто красота… Пропорциональная фигура чуть меньше пресловутых девяносто-шестьдесят-девяносто, но это только украшало девушку. Темноволосая головка всегда обрамлялась волнами прядей, вишневый рот и чуть опущенные края мирных глаз. Гармония делала ее красивой! Ну, может быть, пикантной стороной Лизиной внешности был один биологический момент — когда она улыбалась или ей было чрезвычайно хорошо, показывался кончик языка, который девушка покусывала, а он — этот кончик языка — иногда обводил собою край верхней губы и укладывался на прежнее место. А хорошо ей было тогда, когда Силов подшучивал над ней или высмеивал какое-то ее мнение…

— Ну-ка, расскажи мне про жизнь. — Силов докурил и потянулся за порцией коньяка, молча стукнул по краю бокала Лизы — выпили. Лиза побежала на кухню запивать.

— Принеси воды сюда! — крикнул Виктор.

— Много?

— Стакан…

Лиза подала стакан воды мужу. Тот налил полбокала вина и аккуратно добавил воды, совсем немного, четвертую часть, разве что…

— Учись, девочка, пить вкусно. На, попробуй, — Лиза взяла бокал и отпила:

— Ух ты! Это мне нравится!

— Не спейся только, — хмыкнул Силов. Лиза биологически высунула кончик языка. — Наливать надо воду в вино. Никогда не наоборот.

— Ясно.

— Ну, рассказывай… про жизнь, мудрец.

— Жизнь, — Лиза уселась поудобнее, завернулась в плед, еще раз прикоснулась к бокалу, — это когда умрешь, придешь к Богу и скажешь ему: «Спасибо!»

— Все?

— Все, — провела кончиком языка по губе Лиза. Глаза чуть сощурились — ей хорошо.

— Не хило, — Виктор задумался даже. — А если Бог скажет спасибо?

— Тоже жизнь, только хорошая…

Силов молчал. Потом встал, пошелестел пачкой сигарет:

— Пойдем на кухню, там окно откроем — я покурю? Потерпишь? А я тебе расскажу, что такое жизнь.

Лиза молча собрала несколько тарелочек, бокалы и пошла на кухню. Виктор взял бутылки. Гармония вернулась за пледом и притащила зачем-то стул из комнаты — уселась с ногами на него. Силов сообразил — на табуретке так не усядешься…

— Ну, поехали, — чиркнула зажигалка, клубок дыма окутал Виктора. Холодный свет из открытого окна освещал лицо мужчины, а желтый горячий из комнаты сквозь дверь чертил силуэт Лизы. Лица ее не было видно.

— Ты меня любишь? — Виктор не торопился говорить и поэтому начал издалека.

— Люблю, — жена поерзала на стуле и замерла.

— А я тебя? — Муж протянул руку с сигаретой за окно.

— Любишь, — очень уверенно сказала Лиза.

— Нет.

Силов смотрел прямо и трезво. Лиза опешила, попыталась даже улыбнуться, но не смогла. Маленькая слезинка стекала по щеке и остановилась капелькой у края подбородка.

— Вот это и есть жизнь, Лиза, — Виктор подошел к раковине, потушил окурок водой. — Ты меня любишь, а я тебя — нет… Я тебя люблю, а ты меня — нет…

— Я люблю, — тихо проговорила Лиза.

— Да я не про тебя, ты святая или блядь — пока не пойму… Да и ни к чему это, в любом случае ты очень хороший человек. А жизнь — это единство и борьба противоположностей, понимаешь? Любовь и нелюбовь вместе живут и борются друг за друга… И — против друг друга. И это еще полбеды, Лиза, если мы с тобой боремся или не боремся. Вся суть жизни внутри самого человека — вот это настоящее единство и борьба противоположностей. Понимаешь, когда невозможно убрать эту противоположность в самом себе — вынужден с ней жить, потому что это ты сам и есть. Ты знаешь, зачем религии придумали?..

— Они от Бога идут. — Лиза совсем не понимала, о чем говорит Силов.

— Я не о вере, а о религии говорю. Их же не Бог придумал, а мы — люди. А зачем, знаешь?

— Нет.

— А затем, чтобы в себе противоположность устранять, убивать. — Силов налил немного коньяку и выпил. Лиза машинально последовала примеру и немножко отпила из бокала. — Одни религии просят убить в себе это, другие — то… А есть еще и такие религии, которые требуют расправиться в самом себе как раз с тем, что первые религии, наоборот, приветствуют. Если можно так выразиться… А Маркс утверждает, что жизнь — это единство и борьба противоположностей. Ты Маркса знаешь?

— Нет, — помотала головой Лиза.

— А проспект Маркса знаешь?

— Да, — улыбнулась девушка и показала кончик языка.

— А теперь представь себе, что в тебе… ну не в тебе, а в человеке есть эти противоположности — то есть это и есть сам человек. И что теперь с этим делать?

— Бороться, наверное…

— Допустим… Вот ты поборола в своей религии и подмела пол. А потом пришел я, который в своей религии поборол что-то другое, и насрал тут. Что делать? Куда делась твоя победа? А в мире это не так просто и наглядно, но точно так, как я сейчас сказал. И еще раз скажу: жизнь — это единство и борьба, понимаешь? Единство и борьба! То есть одно от другого неотделимо… Они друг другу необходимы. Согласна?

— Согласна. — Лиза была не согласна, но как это сказать, она не понимала.

— И это придумал Бог. Вернее, сказал это Карл Маркс, но он это вывел из наблюдения за жизнью. Которую Бог и придумал. Вот где роется собачка. И чтобы Бог тебе сказал спасибо, надо принять в себе эти единство и борьбу противоположностей и жить вместе с ними, как