– Кто?

– Бабушка!

Шут читает плачущей дочери царя страшные сказки по наущению злодеев:

– Чудовища вида ужасного схватили ребенка несчастного,

И стали безжалостно бить его,

И стали душить и топить его,

В болото толкать комариное,

На кучу сажать муравьиную,

Травить его злыми собаками

И кормить его тухлыми раками.

* * *

– Такие соловьи лишь с виду хороши, поют они без сердца, без души. (Об искусственной птице.)

У механической игрушки нет души.

* * *

– Тут ночь опустилась холодная,

Завыли собаки голодные,

И крыльями совы захлопали,

И волки ногами затопали.

Взмолился тут мальчик задушенный,

Собаками злыми укушенный,

Запуганный страшными масками,

(Из-за двери голос Ивана: – И разными детскими сказами!)

Шут:

– Кажется, начинает мерещиться!

И продолжает:

– Помилуй меня, о, чудовище!

Скажу я тебе, где сокровища.

Зарыто наследство старушкино под камнем…

(Иван: На площади Пушкина!)

Шут:

– Кто кричал из темноты?

Иван:

– Ты-ы-ы… (изображает эхо).

Шут:

– Кто тут слушает меня?

Иван:

– Я-я-я…

Шут облегченно:

– Это эхо.

* * *

– Чем больше слез, тем больше облегченье. В слезах и заключено лечение.

* * *

– Я стал нервным и совсем неостроумным.

* * *

Ведьма здоровенной пилкой подпиливает ногти и хвастается:

– Я еще не разучилась делать пакости. Колдовство – моя основная профессия.

* * *

– На первое – микстуры, на второе – пилюли, на третье – рыбий жир. Ха-ха-ха!

* * *

Кот в сапогах Ведьме:

– Я слышал, что вы можете превращаться в разных зверей?

– Это нам раз плюнуть!

– Ну во льва-то вы, конечно, не можете превратиться. Да вам это и ни к чему. Очень уж крупный зверь.

– Да вы что, молодой человек, сомневаетесь в моих талантах? Пожалуйста – пых! (И превратилась во льва.)

– А вы могли бы превратиться во что-нибудь поменьше? Ну хотя бы в маленькую мышку.

– Пожалуйста.