Существует также современная гипотеза: до определённого возраста дети не реагируют на отрицания[30]. То есть формально они, конечно, понимают слова с «не-», но в потоке речи эта частица просто теряется, как бы отрываясь от последующего слова. В результате многое из того, что мы склонны списывать на «вредность», происходит просто неосознанно, автоматически. Просим «не бегай» – бегает; говорим «не бери» – берёт; требуем «не лезь» – упорно лезет! То й же природы знаменитое детское «льзя» вместо взрослого «можно». Так уж устроены формирующиеся детские мышление и речь.

Кроме того, своей негативной установкой мы уже изначально демонстрируем предвзятость и недоверчивость: непременно разобьёт! точно упадёт! обязательно забудет! А недоверие всегда рождает желание противоречить, спорить, доказывать обратное. И, как следствие, всё те же агрессию, упрямство, озорство…

Аллан Фромм в «Азбуке для родителей» пишет: «Нельзя требовать от детей, чтобы они без ущерба для своей психики вели себя как взрослые». Что педагог, что философ в один голос это подтвердят и ещё добавят: ребёнок по своей природе не способен всё время быть послушным, спокойным, кротким. Если бы было иначе, то к взрослому возрасту мы бы все становились если не ангелами во плоти, то идеальными людьми и законопослушными гражданами.

Учёным вторят и писатели. Прислушаемся, например, ко Льву Давыдычеву: «Взрослые – это, в общем, неплохие люди. Но у них есть один недостаток: они часто забывают, что в своё время сами были маленькими. Они забыли, например, что внутри каждого мальчишки вставлен моторчик. И этот моторчик вырабатывает так много энергии, что если мальчишка посидит спокойно больше чем семнадцать минут, то может взорваться. Поэтому и приходится бегать сломя голову, драться, кусаться, обзываться – только бы не взорваться!»

Не случайно самыми популярными и любимыми у детей становятся далеко не самые примерные персонажи: Карлсон, Буратино, Пеппи Длинный чулок, Том Сойер и, конечно же, старуха Шапокляк!

Стереотипы нашего общения с детьми отражены и в языке. Так, в самом слове детство обозначено лишь возрастное состояние, тогда как, например, в английском childhood (child – ребёнок + had – титул, состояние) – подчёркивается особый возрастной статус, специфическое положение ребёнка. «Английский язык, таким образом, на уровне этимологии фиксирует в понятии детство титульность – почётное родовое или жалованное звание»[31].

Мы уже как бы изначально – на уровне национального мышления, языкового сознания – стремимся «перекроить» детей под себя, придать им «подобающие приличию» черты и свойства. Это на протяжении целого ряда поколений просматривается в традиционной русской семье. Это фиксируется в эталонных текстах и сводах поведенческих правил вроде «Домостроя» (XVI в.), «Юности честного зерцала» (нач. XVIII в.), «Бесценного подарка для благовоспитываемых детей» (кон. XVIII в.). И это правильно, нормально, хорошо – но лишь до определённого предела, пока рвение не переходит в самодурство, не становится репрессивной стратегией общения.

Кроме того, взрослый язык часто лжив и хитёр – и «надо», «дóлжно», «правильно» на самом деле частенько обозначают совсем иное: «удобно», «выгодно», «легко». Мы постоянно стремимся «приспособить» ребёнка к своим нуждам, потребностям, интересам.

Самые типичные случаи – сильная занятость или большая спешка: мы торопимся на работу, на деловую встречу, опаздываем в гости, на поезд – и искусственно ускоряем процесс, насильно одевая или наспех кормя ребёнка. Это вызывает у него естественный протест, закономерное возмущение: он срывает с себя штанишки, отшвыривает ложку и убегает в другую комнату или (более активный и менее обидчивый) демонстративно принимается делать всё то же самое, но сам, без участия взрослого. А мы в нетерпении ждём и ещё сильнее нервничаем и раздражаемся…

Подчас наши желания попросту несоразмерны детским возможностям. Мы спешим приклеить малышу ярлычок «капризуля», но не торопимся поставить себя на его место. Это обстоятельство хорошо обыграно в сказочной повести Ефима Чеповецкого «Непоседа, Мякиш и Нетак».

«Оказывается, Петя был тяжело болен. Он упорно отказывался от сорок пятой ложки супа, от четвёртой котлеты, от третьей куриной ножки. А от манной каши, которую ему трижды в день подавала сама мама, он даже отбивался ногами. ‹…› Петин папа был известным в городе изобретателем. Поэтому дома по распоряжению мамы он совершенно бесплатно конструировал прекрасные автоматы, которые кормили Петю. Самокормящие автоматы!»

Наконец, что уж греха таить, нередко наши требования и запреты возникают не по необходимости, а скорее «для порядка» или просто «на всякий случай». По этому поводу есть известный анекдот.

Вовочкина мама, обращаясь к дочке: «Зин, сбегай погляди, что там Вовочка делает? Да скажи ему, чтобы перестал немедленно, а то я ему…»

Подчас мы замусориваем детские головки ненужными посланиями посильнее, чем спам – наши почтовые ящики! В замечательной книге «Как любить ребёнка» Януш Корчак справедливо писал о том, что «родная речь – это не подобранные и приспособленные для ребёнка запреты и нравоучения, а воздух, которым дышит его душа наравне с душой всего народа».

На самом-то деле существует не так уж много ситуаций, связанных с причинением серьёзного вреда или грубым нарушением общепринятых норм и требующих жёсткого контроля. Нужно немного больше доверять растущему человеку, давать ему некоторую свободу поведения. Ну, или хотя бы иллюзию свободы…

Кроме того, тот же самый язык (значения слов, толкования понятий) указывает нам эффективные педагогические стратегии и приёмы воспитательного воздействия. Возьмём, к примеру, всем известное слово потеха – забава, развлечение, веселье, игра. По сути, это и есть основная деятельность ребёнка, его главное занятие. Но ведь и дерзкое озорство, хулиганство, обидные шутки, злые розыгрыши – тоже потеха, только со знаком «минус». Отсюда же слово потешаться в значении «высмеивать, издеваться, глумиться».

Однако есть и другие слова, с тем же корнем, но противоположным знаком. Например, утешение – это и успокоение (отрада), и удовольствие (радость), и примирение (гармонизация отношений), и обустройство мира (увлекательное занятие). Старинные словари фиксируют также замечательное слово тешить в смысле «ласкать, пестовать детишек». Отсюда и ныне полузабытые потешки – фольклорные развлекалочки для малышей, мудрый способ и целый арсенал «окультуривания» шалостей.

Какой дидактический вывод из этого следует? В борьбе за послушание лучше всего срабатывают не механические запреты («уйди!», «не трогай!») и абстрактные требования («будь хорошим!»; «веди себя прилично!»), а грамотная организация обстановки и создание благоприятной атмосферы («займись тем-то…»; «попробуй то-то…»). Основные силы и воспитательные ресурсы надо направлять на вовлечение ребёнка в позитивную и продуктивную деятельность, приобщение к чему-то интересному, полезному, значимому. Иначе говоря, нужно превратить «потеху» в «утешение».