— Разумеется, у меня есть одна идея, которую мне хотелось бы с вами обсудить.

Айрис собрала свои вещи и направилась к двери.

— Если вам больше ничего не нужно…

— Мари, вы не хотите переодеться? — спросил принц и обратился к Айрис: — У вас не найдется здесь какой-нибудь одежды?

— На второй полке сверху в шкафу в прихожей. Можете взять.

— Спасибо, — поблагодарила Мари пожилую женщину. — Доброй ночи.

— Доброй ночи.

После того как Айрис ушла, Зандер развязал галстук и поинтересовался:

— Так о какой идее вы говорили?

— Она пришла мне в голову, когда мы покидали «Карлсмон» и увидели только прибывшего туда актера Росса Джаррелла. Я подумала, насколько он похож на кинозвезду из другой эпохи, и решила, а почему бы нам не взять темой для нашего вечера «Старый Голливуд»? Гости могли бы нарядиться, как Кларк Гейбл, Джуди Гарланд и так далее.

Зандер решительно кивнул:

— Эта идея мне нравится. Тем более на время кинофестиваля в Канны съехалось много голливудских звезд.

— Именно об этом я и подумала.

— Мы могли бы в качестве оформления крутить классические фильмы.

— Вы говорили, что хотите заказать специально для вечера фирменный коктейль. Так пусть он имеет отношение к этой теме.

— Отлично! Полагаю, вам удалось придумать, как нам устроить самую запоминающуюся вечернику сезона. Давайте сделаем несколько заметок. Не желаете ли коньяк или чай?

— Я бы с удовольствием выпила чаю. Но у вас руки заняты ребенком. Я могу приготовить для нас чай, если хотите.

Это предложение прозвучало так уютно. К тому же Зандер не привык к женщинам, которые сами готовят себе чай. Он указал в сторону кухни.

— Надеюсь, вы разберетесь, где что лежит.

Вернувшись с парой кружек, Мари поставила их на кофейный столик и сказала:

— Мне бы хотелось снять это платье и туфли на каблуках, поэтому, если вы меня извините, я воспользуюсь любезным разрешением Айрис взять ее вещи.

Пока Мари отсутствовала, Зандеру удалось снять свои ботинки, не разбудив девочку. Он посмотрел на две кружки, в которых заваривался чай в пакетиках. В этой картинке было что-то уютное, домашнее.

Принц вздрогнул, когда Мари вернулась в комнату. В штанах для йоги, в простой футболке, босиком и с распущенными волосами она казалась такой же красивой, как и в роскошном платье.

— Что-то не так? Почему вы на меня так смотрите? — спросила Мари.

Только сейчас Зандер осознал, что глазеет на нее, пораженный резким контрастом между блеском светских развлечений и простой жизнью, в которой вместо бального платья — спортивные штаны, вместо фонтанов из шоколада — чай в пакетиках. Он невольно задался вопросом, какова она — жизнь в обычной семье. Смех и слезы, триумфы и поражения, поделенные на всех. Каково это — быть любимым как мужчина, а не принц, жить с женщиной, которая приносит тебе чашку чая, и самому подавать ей чай? К этому его тянет? И почему из всех людей именно Мари пробудила в нем эти желания?

В ответ на ее вопрос он пробормотал только:

— Извините. Пожалуйста, будьте как дома.

Воспользовавшись этим разрешением, Мари села на диван и подобрала ноги под себя. Зандер опустился рядом. Абелла, слегка пошевелившись, устроилась удобнее на его груди.

— Малыши прекрасны, не так ли?

Мари наклонила голову, чтобы посмотреть в лицо спящей девочки, а Зандер подумал: «Знает ли эта женщина, насколько совершенна? Похоже, она об этом не подозревает. Испытанные в жизни трудности подорвали ее самооценку».

— Уверена, что Абелла сейчас понимает, что она — в безопасности в ваших объятиях.

— А вы планируете завести детей?

— Боюсь, я не знаю, как их воспитывать. А вот вы, похоже, отлично справляетесь с Абеллой.

— Для меня это самый лучший комплимент.

— Я уважаю то, насколько серьезно вы относитесь к своим обязанностям. Так поступают далеко не все опекуны.

— Вы сказали, что никто из родственников не принял вас после смерти ваших родителей. И что с вами случилось дальше?

— Честно говоря, поначалу я просто была в полном оцепенении.

— Неудивительно. Вам ведь было всего одиннадцать.

— Меня примерно на неделю поселили в чей-то дом. Там со мной почти не разговаривали. Я была очень напугана. У них действительно не было места для меня, и я помню, как спала на диванных подушках на полу, без одеяла. Было очень холодно.

Слушая этот невеселый рассказ, Зандер тяжело сглотнул. Мари сжала и разжала кулаки. Он указал на ее руки:

— Я заметил, что вы часто так делаете.

— Похоже, это нервное.

Она потупилась, потянулась за чаем и обхватила теплую кружку ладонями.

Принц поцеловал в макушку крепко спящую Абеллу и продолжил расспросы:

— А потом вас начали передавать из одной приемной семьи в другую? К вам там относились с любовью?

Мари, не глядя ему в глаза, покачала головой:

— Ни в одной из них.

— А ваши родители любили вас?

Она снова покачала головой.

— Посмотрите, чего вы сумели самостоятельно добиться, Мари. Вы отучились в университете, построили карьеру. Вы — удивительная!

Она улыбнулась.

— Позвольте мне положить Абеллу в ее кроватку, — сказал Зандер.

Когда принц вернулся, он сел рядом с Мари. Ее выразительные голубые глаза казались затуманенными — то ли из-за усталости, то ли из-за нелегкого разговора. С ее пухлых губ уже успела сойти помада, и Зандера тянуло их поцеловать. Непреодолимо.

Он наклонился к Мари и коснулся ее губ — раз, второй, затем третий — уже более долгим поцелуем.

А потом он внезапно отпрянул.

— Мари. Я так виноват. Час поздний и…

Она посмотрела на него своими огромными кристально-голубыми глазами, наполовину потрясенная, но явно возбужденная, и прошептала:

— Не останавливайся.

И он повиновался…

Когда водитель вернулся, чтобы отвезти Мари домой, Зандер на прощание поцеловал ее в щеку и упал на диван. Почти до рассвета он пролежал без сна, думая о Мари, и пришел к выводу, что больше невозможно отрицать: между ними что-то изменилось. Сегодняшние поцелуи уже нельзя истолковать как платоническую привязанность. Самого себя не обманешь. Но придется подавить свои чувства. Нельзя позволить развиться роману между ним и Мари.

Зандер не знал, как она расценит сегодняшние поцелуи. Ему хотелось верить, что она поняла их так же, как он. Да, их влечет друг к другу, но нельзя снова потерять над собой контроль. Меньше всего принцу хотелось причинить Мари боль.