из бокала свой алкоголь. – Это уже маловероятно, исходя из слов твоего отца. Тогда вот тебе очень вероятный вариант. Пойдешь ты, Машенька, как раз ближе к лету в лес навестить своих подружек. Лесных фей, – тут же добавляет Миша, видимо уловив на моем лице непонимание. – А тебя, бац, и укусит энцефалитный клещ. И все, – разводит руками в стороны. – Полежишь несколько месяцев в коме, а потом ни хрена там от просто Марии не останется. Ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Будешь ты лежать, Машенька, на противопролежневом матрасе, потому что сама ни хрена не перевернешься. И будут тебя, феечка, даже не с ложечки кормить, а через дырку в животе. Какие уж там кулинарные курсы, радость моя? – что я там говорила? Улыбается, когда выпьет? Подпаивать? Ну уж нет, спасибо. И ведь приплел сюда фей, ну почему это так реально звучало? Поделилась, называется, планами. – Ты куда? – хватает меня за руку, как только я встаю из-за стола. – Я чушь сморозил. В смысле надо строить планы, это нормально. Забудь, что я сказал. Не уходи. Побудь со мной. Рано же еще спать, – это что, он меня сейчас о чем-то просит?

– Я не иду спать. Я иду тебе за подарком.

В мои планы не входило дарить Мише купленные себе вещи. Но почему-то сейчас очень хочется это сделать. Кому как ни ему получать такие подарки. Вручаю Мише пакет, на что он с недоверием его открывает.

– Это что?

– Маятник Ньютона. Он успокаивает людей.

– Ммм… я произвожу впечатление неспокойного человека?

– Производишь, но я же тебя не препарировала. Как я могу знать, что там у тебя внутри?

– Ну да, ну да. А это… что? Чпокательная упаковка?

– Какая?!

– Чпокательная. Чпок, чпок, чпок, когда давишь. Ты не знала?

– Знала. Я поэтому ее и купила, чтобы чпокать… в смысле давить. Это тоже успокаивает. И она называется пузырчатая пленка, а не то, что ты сказал.

– Да без разницы. Спасибо, Машенька. Теперь мне есть, что… чпокать.

– Это не все. Там еще есть подарок.

– Маш, я боюсь дальше открывать. Что там? Валериана? Пустырник? Смирительная рубашка? Или что там еще продавали в наборе для психа.

– Ничего из вышеперечисленного тобой. Доставай.

– Боже мой, прям отлегло. Просто календарь, – демонстративно прикладывает руку к груди. – Никогда не думал, что будут радоваться такой вещи.

– Мне приятно делать тебе приятно. Кстати, в этом календаре есть фломастер, ты можешь обвести для себя важные даты или дорисовать недостающие. Например, в феврале.

Несколько секунд Миша сморит на меня с прищуром, а затем начинает смеяться в голос. Проводит рукой по щеке и переводит на меня взгляд.

– Маш, давно хотел спросить. Тебе холодно?

– Нормально, – на самом деле прохладно. Видимо, это результат платья с открытыми плечами. – А что?

– Да у тебя соски стоят, – ничуть ни смутившись, произносит Миша уже совершенно другим тоном. От смеха не осталось и следа.

– Ну, хорошо, что не висят. А вообще, знаешь что?! Не нравится – не смотри.

– Да не смотрю. Они сами на меня пялятся. Все пялятся и пялятся, да портят аппетит, – усмехнувшись, произносит Медведев и тут же тянется к бокалу.

Не знаю, что на меня нашло, но я выбиваю из его руки бокал, который тут же, судя по звуку, разбивается на полу. Резко встаю со стула, делаю шаг вперед, но Миша встает вслед за мной и хватает меня за руку. Замираю, не зная, что делать. Только хочу вырваться, как Медведев прижимает меня спиной к себе, зарывается лицом в мои волосы и шумно вдыхает, от чего мое тело невольно покрывается мурашками. Резко разворачивает к себе и впивается в мои губы.

Глава 10

Глава 10

Спустя несколько секунд Миша отстраняется от меня первым. Я не успеваю сформулировать ни единой мысли о произошедшем. Только тяжело дышу и неотрывно пялюсь на его губы. От понимания, что я желаю, чтобы он и дальше меня целовал, я не сдерживаюсь и усмехаюсь в голос. Ну не просить же об этом вслух. Девушкам такое непозволительно. К счастью, мне не приходится ничего говорить.

Сжав руками мою талию, Медведев подхватывает меня и усаживает на край стола. Он что-то грубо отпихивает в сторону, а затем это что-то с грохотом падает на пол. Кажется, тарелка. В отличие от меня, Мише сей инцидент не кажется чем-то значимым. Обхватив ладонями мое лицо, он вновь тянется к моим губам. Закидываю руки ему на шею и начинаю отвечать на поцелуй.

Я пьяна, поэтому с легкостью позволяю себе такое? Да кого я обманываю? Проблема в том, что, несмотря на выпитое шампанское, я трезва. И сейчас самозабвенно целуюсь с Медведевым исключительно по своему желанию, а не из-за гуляющего в крови алкоголя. Мне хорошо. Так хорошо, что становится страшно.

В какой-то момент мне начинает не хватать воздуха, теперь уже я отстраняюсь первой. Закрываю глаза, стараясь успокоиться и не дышать как загнанная лошадь. Жуть как хочется улыбаться, но я пресекаю в себе этот порыв. Чувствую, как Миша проводит большим пальцем по моей нижней губе. Обводит их по контору.

– Ты уже сосалась со своим Никиткой?

– Что? – не сразу понимаю, о чем он только что спросил. Распахиваю глаза, устремляя взгляд на Мишу. Смысл его вопроса наконец доходит до меня.

– По твоим словам, у тебя со слухом все хорошо. Сосалась с ним? Или, может, зашли чуть дальше? Давала себя трогать?

– А тебе какая разница?

– Спросить, что ли, нельзя?

– Не твое дело, – упираюсь ладонями ему в грудь.

– Ладно, извини, – уже совершенно другим тоном произносит Миша, перехватив мои руки. – Дурацкие неуместные вопросы, – шепчет почти в уголок рта.

Мне бы оттолкнуть его и прекратить это все, но как только его губы едва заметно скользят по моей щеке, я тут же забываю о его недавней грубости. Закрываю глаза, и сама подставляю шею под его поцелуи. Ну почему это так приятно?

Оттянув платье с одной стороны, Миша полностью оголяет мое плечо. Еще чуть-чуть и он обнажит мою грудь. Готова ли я к такому? Однако, он не спешит это сделать. Вместо этого он скользит губами по моему плечу. Совсем не вяжущаяся с