Он провел большим пальцем по напряженным мышцам ее затылка, наблюдая, как ее глаза потемнели еще больше, а зрачки расширились до черноты. О да, она определенно реагирует на него, и это был именно тот ответ, на который он надеялся.

— Тарик.

Его имя прозвучало мягко, даже эротично.

Тарик почувствовал, как напрягся, его пульс начал учащаться. Медленное таяние ее сопротивления было неожиданно соблазнительным.

— Так-то лучше. — Он притянул ее к себе так близко, что они почти соприкоснулись телами, и продолжил поглаживать ее по затылку, успокаивая. — Вы ведь знаете, что желать мужа вполне приемлемо?

Шарлотта часто задышала, ее взгляд был прикован к его губам.

— Я… я не желаю вас.

Тарик улыбнулся.

— Конечно же нет. Именно поэтому вы не велели мне остановиться.

Шарлотта еще раз судорожно вздохнула, но ее взгляд не отрывался от его губ.

— А следовало бы.

— Но почему же? — Он внимательно посмотрел на ее раскрасневшееся лицо. — Физическое желание — это не то, чего стоит бояться.

— Я не знаю. Никогда раньше я этого не испытывала.

Так вот в чем дело… Все это для нее в новинку. Возможно, она даже девственница.

Глубокое чувство собственничества, о котором он и не подозревал, шевельнулось в нем.

— Теперь вы это чувствуете.

Ее взгляд снова устремился к его губам, будто она ничего не могла с собой поделать. Она не произнесла ни слова. Но этого было не нужно. Тарик уже знал ответ.

Конечно, она все чувствует.

— Повторите еще раз мое имя, — прошептал он.

— Тарик…

Едва это слово слетело с ее губ, как он наклонился и накрыл их легким, как перышко, поцелуем. Всего лишь мимолетное прикосновение к губам. Чтобы ощутить их манящую нежность и убедиться в силе притяжения между ними.

Шарлотта стояла неподвижно, дрожа всем телом.

Тарик намеревался закончить поцелуй почти сразу же, как только он начался, думая, что этого будет достаточно, но обнаружил, что не может отстраниться, что внутри его все пылает.

Он прикоснулся языком к ее нижней губе, проведя по ней линию так же, как он провел ее клубникой, и Шарлотта задрожала еще сильнее. Затем ее губы расслабились, раскрылись ему навстречу, и он углубил поцелуй, позволив своему языку проникнуть внутрь и попробовать ее на вкус.

О, как это сладко… Как клубника. Как мед. Как вино позднего лета из его виноградников в долине на юге.

Тарик положил руку ей на затылок, запустил пальцы в волосы и целовал все сильнее и глубже, наслаждаясь ее сладостью.

Шарлотта издала тихий стон. Тарик ощутил острое возбуждение, кровь хлынула в пах, вздымая плоть. Поцелуй вышел гораздо жарче, чем он предполагал.

Это должно было быть проверкой. Для нее, но не для него.

Тарик понял, что теряет контроль — ему хотелось сорвать с нее бессмысленное одеяние. И бикини тоже. Он хотел, чтобы она обнаженной встала у бортика бассейна и он овладел ею.

Шарлотта дотронулась до его груди. Тарик содрогнулся, словно ощутил легкий разряд электричества.

Нужно остановиться прямо сейчас. Он знал, что происходит, когда теряет контроль и позволяет страсти взять верх.

Собрав волю в кулак, Тарик оторвался от ее губ и отстранился.

Шарлотта смотрела на него полными изумления глазами, ее губы припухли от поцелуя, щеки порозовели от возбуждения.

— Я устрою для тебя телефонный звонок, — резко сказал он, затем повернулся и вышел из бассейна прежде, чем она успела сказать хоть слово.

— Мне это не нравится, Шарлотта. — Голос отца звучал в трубке нервно и сердито. — Мне это совсем не нравится!

Шарлотта крепко сжала телефонную трубку, которую ей передал Тарик, и постаралась не обращать внимания на своего будущего мужа, стоявшего по другую сторону стола с бесстрастным лицом.

Шейх сдержал свое слово, организовав звонок, хотя и не дал никаких объяснений своей внезапной перемене настроения. Она подумала, что это может быть как-то связано с тем, что произошло между ними в бассейне, но не была уверена.

Она очень старалась не думать об этом. Хотя это было трудно, потому что он настоял на том, чтобы остаться в комнате, пока она разговаривает с отцом, и пристально наблюдал за ней.

— Все в порядке, папа, — сказала Шарлотта, стараясь успокоить его. — Как я уже говорила, мы встретились и… влюбились друг в друга, и он попросил меня выйти за него замуж. И я сказала «да».

— Но ведь прошло всего три дня! — недовольно заметил отец.

— Разве не столько же времени тебе понадобилось, чтобы решить жениться на маме?

— Да, правда, — ответил он. — Но эта женщина разрушила мою жизнь и едва не разрушила карьеру. Ну что ж, если ты этого хочешь, пусть так и будет. Теперь мне придется искать нового помощника.

Он никогда не увидит свою дочь, но думает лишь о найме новой помощницы?!

Неужели она рассчитывала, что отцу будет не все равно?

Увы, это было самое печальное. Отец никогда не делал секрета из того, как расстроился, когда ему предоставили полную опеку над дочерью, как она ограничила его в плане карьеры. В детстве Шарлотта очень старалась не быть помехой его карьере, а затем и во взрослом возрасте помогала отцу во всем, но он, казалось, не замечал этого.

— Прости, папа, — произнесла она, не зная, что еще сказать.

Под пристальным взглядом Тарика боль обиды казалась еще сильнее.

— Ничего не поделаешь, — пробормотал отец. — Послушай, мне нужно идти. Эти солдаты смотрят на меня так, словно готовы перерезать мне горло. Говори скорее!..

Звонок прервался.

«Ему все равно, и ты это прекрасно знаешь».

У Шарлотты защипало в глазах, и это ее разозлило. Тарик все еще пристально смотрел на нее. Она не хотела, чтобы он знал, как мало ее ценит единственный важный человек в ее жизни, не хотела, чтобы он видел ее слезы. Поэтому она проглотила комок в горле, сморгнула слезы и вернула телефон Тарику.

— Спасибо, — сказала она, радуясь, что голос не дрогнул.

Тарик взял телефон и сунул в карман. Его взгляд не отрывался от ее лица.

— И что же он тебе сказал?

Шарлотта вслед за ним перешла на «ты».

— Не думаю, что это твое дело.

— Скоро ты станешь моей женой, — напомнил Тарик. — Все твои дела — теперь и мои.

В нем была какая-то напряженность, которая нервировала ее. Хотя это было не единственное, что беспокоило Шарлотту. В костюмных брюках и черной деловой рубашке с открытым воротом, демонстрирующей бронзовую кожу, он казался ей не менее привлекательным, чем в костюме Адама.