Он осторожно переступил порог. В темноте что-то мелькнуло, и Джефф понял, что Рива не спала. Она села в постели, натянув одеяло до самого носа, и выкрикнула:

— Майор Бэнкс, это уже выходит за все рамки! Как вы посмели переступить порог моей комнаты? Убирайтесь сию же минуту!

Ее голос дрогнул, и Джефф почувствовал, как напряглись все его мышцы. Близость полуодетой женщины почти лишила его рассудка.

Собрав всю свою волю в кулак, он твердо произнес:

— Я сейчас уйду, мисс Синклер, и вы уйдете вместе со мной. Больше ни одной минуты вы не проведете на чердаке, не будь я Джефф Бэнкс!

— Можете угрожать мне сколько угодно, я не подчиняюсь вашим приказам!

— Маленькая упрямая… — Джефф задыхался от возмущения. Он бросился к постели и силой поставил Риву на ноги. Она растерянно смотрела на него, пытаясь взять себя в руки, но он не дал ей на это времени и, схватив в объятия, понес вон из комнаты.

— Отпустите меня сейчас же! — все еще пыталась сопротивляться Рива. — Как вы смеете?

Однако Джефф заметил, что голос ее ослабел. Казалось, даже для гнева у этой маленькой смелой женщины больше не осталось сил. Он попытался говорить спокойно:

— Глупая девчонка, как ты не понимаешь, что делаешь себе только хуже своим упрямством! Никто тебе не поможет, кроме меня, и именно от меня ты отказываешься принимать помощь. Но я положу этому конец, мисс Рива Синклер! — Джефф вновь вернулся к официальному тону: — Мисс Рива Синклер, я отнесу вас в гостевую комнату, и вы больше никогда не будете спать на этом жутком душном чердаке. Возможно, придет время, и вы поймете, что прежде всего я забочусь о вашем благополучии.

— Этого вы ни за что не дождетесь, — отозвалась Рива. — Вы можете запереть меня, но не можете заставить подчиняться!

— Если понадобится запереть вас, я так и сделаю, мисс Синклер, — заверил ее Бэнкс. — Но в ваших же интересах не доводить ситуацию до такого плачевного состояния.

На этот раз Рива ничего не ответила: она лежала в его объятиях почти бездыханная, и Бэнкс уже пожалел, что начал эту перепалку. Но как еще было заставить ее послушаться?

Спустившись в холл, Джефф отнес девушку в отведенную ей комнату. Переступив порог, он снова нахмурился. Несмотря на открытое окно, в комнате тоже было довольно душно, хотя, конечно, гораздо лучше, чем на чердаке.

Майор велел каждый вечер зажигать здесь лампу, даже несмотря на то что Рива так и не соизволила сюда переехать, поэтому в комнате было светло. Он осторожно положил свою драгоценную ношу на постель и нежно коснулся ее щеки. Ресницы Ривы затрепетали, но она так и не открыла глаз — по-видимому, бедняжка совсем обессилела.

Джефф подошел к столу, на котором стоял графин, и, налив немного воды в стакан, поднес его к губам девушки. Рива мотнула головой, но он только настойчивее придвинул стакан к ее губам.

— Что это? — почти беззвучно спросила она.

— Вода. Да пей же, черт бы побрал твое упрямство! Рива неохотно подчинилась. Начав пить, она, казалось, никак не могла остановиться и вскоре вернула Бэнксу пустой стакан.

Укоризненно покачав головой, майор окинул девушку внимательным взглядом, и ему сразу стало ясно, что она больна: ее тонкая ночная сорочка повлажнела, капли пота блестели на бледном как полотно лице. В Джеффе боролись два несовместимых чувства — желание обладать ею и желание помочь. Впрочем, он уже не был уверен, что эти чувства противоположны.

Быстро поднявшись, он достал полотенце, смочил его в прохладной воде и поднес к ее горящему лбу. От этого прикосновения Рива встрепенулась:

— Что вы делаете? Не надо, со мной все в порядке!

— Тихо, Рива, — внушительно произнес Джефф, — не все в порядке, и ты прекрасно об этом знаешь. Ты больна, больна из-за собственного упрямства, но сейчас это не имеет никакого значения. Все, о чем я прошу, так это позволить мне позаботиться о тебе, пока твое здоровье не улучшится. Когда поправишься, можешь снова начинать меня ненавидеть, но дай нам обоим эту короткую передышку.

Рива, устало кивнув, смежила веки, видимо, соглашаясь на перемирие, и Джефф вздохнул с облегчением. Окинув комнату быстрым взглядом, он заметил над умывальником свежее полотенце. Свернув и смочив его в прохладной воде из кувшина, он вернулся к постели Ривы и осторожно присел рядом, опустив мокрое полотенце на ее горящий лоб. Губы Ривы слегка дрогнули, и в тот же момент тело Джеффа сотрясла судорога жаркого желания. Ему так захотелось прильнуть губами к ее бледным, но таким притягательным губам! И все же он сдержал свой жгучий порыв и стал осторожно промокать полотенцем ее лицо, стараясь прикасаться нежно и мягко.

— Рива, пожалуйста, доверься мне и успокойся. Я знаю, как тебе помочь, — тихо произнес он, потом вновь смочил полотенце и нежно провел по шее и плечам девушки. Мягкая бархатистая кожа манила его, и Джефф заметил, что пальцы его немного подрагивают.

Тем временем Рива блаженно расслабилась под его заботливыми ласками; ее дыхание стало мерным и спокойным, грудь, четко очерченная повлажневшей сорочкой, выглядела чертовски соблазнительно.

В очередной раз смочив полотенце, Джефф, немного по-, колебавшись, отложил его в сторону и осторожно прикоснулся губами к ее закрытым векам. Поцелуй был легким и нежным, но когда Рива протестующе встрепенулась, он погасил ее слабые протесты более жарким поцелуем.

И тут же кровь ударила Джеффу в голову и застучала в висках, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Он уже с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на прекрасную женщину, которая теперь была полностью в его власти.

В этот момент Рива и в самом деле не владела собой: она тонула в его нежной страсти, и каждое прикосновение вызывало в ней новые, доселе незнакомые ощущения.

Джефф осыпал ее лицо легкими тревожными поцелуями, и каждый раз, когда девушка пыталась слабо протестовать, он накрывал ее губы своими горячими губами, так что под конец она уже не знала, о чем просить — то ли чтобы он остановился, то ли чтобы никогда, никогда не останавливался…

Не в силах совладать с собой, Джефф лег рядом с ней на постель, взял в ладони ее лицо и языком требовательно раздвинул ее дрожащие губы. Сердце Ривы стучало как бешеное; она уже не знала, на каком свете находится и что происходит вокруг. Теперь ее мир сузился до одного лишь страстного мужчины, держащего ее в крепких объятиях.

На мгновение оторвавшись от ее губ, Джефф хрипло проговорил:

— Ты видишь, ты чувствуешь, что не может быть иначе? Ты моя женщина, а я твой мужчина. Мои губы были созданы, чтобы целовать тебя, мои руки — чтобы обнимать тебя. Ты такая сладкая, такая теплая и прекрасная! Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой сейчас. — Произнеся эти слова хриплым шепотом, Джефф припал губами к белоснежной шее Ривы, осыпая ее неистовыми поцелуями. С ее губ сорвался лишь слабый стон, однако в груди ее бушевала буря.