К счастью, продолжение речи Гранта немного успокоило Джеффа.

— Вы уже знаете, джентльмены, — заявил генерал Грант, — что, хотя мы полностью контролируем город, у нас остались две основные нерешенные проблемы. Во-первых, это дезертиры армии южан. Кое-кто из этих парней еще не решил для себя, что делать дальше. То ли они хотят вернуться домой к своим семьям, то ли податься на Север в поисках лучшей доли, чтобы не прослыть здесь предателями. Так или иначе, но если эти люди не будут нам мешать, мы обязаны как-то помочь им в сложившейся ситуации.

Вторая проблема — так называемая белая шваль: бродяги, объединяющиеся в грабительские банды, пользующиеся смутой, воры и мерзавцы. Решить эту проблему поручено генералу Макферсону, поэтому все люди, находящиеся под его командованием, будут задействованы на данном участке нашей работы.

Джефф облегченно вздохнул. Итак, ему не придется уезжать из Виксберга, он остается. И тут же он обвинил себя в том, что воинский долг в данную минуту его беспокоит значительно меньше, чем мысли о прекрасной Риве Синклер. Пожалуй, происходи дело раньше, он бы расстроился, что фактически остается в арьергарде армии, зная, что способен на большее, и просил бы командование послать его туда, где еще идут бои. Однако теперь все изменилось. Мысли о подвиге во имя отечества все еще существовали на периферии его сознания, но на первом месте было иное. Рива — сумасбродная Рива Синклер, заставлявшая его забывать, кто он и зачем появился в этом городе.

Тем временем сама Рива быстрым шагом направлялась в сторону госпиталя, где работал Чарлз Уайтхолл. Она не договаривалась с ним о встрече, но ей так необходима была хотя бы слабая надежда, хотя бы едва заметный намек на то, что ее брат Фостер еще жив! Вдруг у Чарлза за это время появились хоть какие-нибудь новости?

Как было бы прекрасно, если бы Фостер приехал и забрал их с тетей Тео из этого ужасного места, а затем увез подальше от этого страшного человека. Тогда она никогда больше не увидела бы Джеффа Бэнкса и даже имя его навсегда забыла. О, какое бы это было чудо и благословение Божье!

Неожиданно девушка почувствовала обращенный на нее сальный, похотливый взгляд одного из проходивших мимо янки и тут же вспыхнула. Она поняла, на что смотрел янки, гнусно ухмыляясь. Метка на шее! Она старательно прикрыла ее выпущенными из высокой прически локонами, но горячий ветер трепал ее волосы, делая все усилия тщетными. Господи, да за что же ей выпал такой позор?

Она вспомнила, как с показным покаянием Джефф Бэнкс просил у нее утром прощения, и волна ненависти к этому человеку холодными мурашками пробежала по ее телу. Разумеется, этот мерзавец ни капли не раскаивается! Все это был цирк и спектакль, чтобы отвлечь ее внимание, сделать ее еще более беззащитной перед ним. Хотя, казалось бы, куда уж больше! В душе майор наверняка смеется над ней, над ее смущением, над ее падением.

Усилием воли Рива заставила себя не думать об этом. Как бы то ни было, если Фостеру удастся вернуться, они просто уедут и забудут обо всем.

Она поднялась по ступенькам и вошла в госпиталь. Чарлза ей удалось найти довольно быстро, однако он был занят с одним из пациентов, и Рива решила, не отвлекая его, дождаться, пока он освободится.

— Ну что ж, Том, — тихим уверенным голосом успокаивал Чарлз раненого, — твои шрамы быстро заживают; скоро о ранении останется одно лишь воспоминание, и мы сможем отправить тебя домой.

— Эх, доктор, — ухмыльнулся Том, — если бы ко мне в госпиталь приходила такая же красотка, как к вам, я бы вообще не захотел отсюда уходить.

Чарлз замер на месте, потом порывисто обернулся и встретился глазами с необычной посетительницей.

Рива улыбнулась и сделала шаг по направлению к раненому солдату.

— Я всегда полагала, что наши южные джентльмены не потеряют свою прекрасную способность делать дамам комплименты, даже находясь на больничной койке. Сегодня вы с блеском подтвердили мое мнение, — игриво проговорила она.

— О, что вы, это вовсе не комплимент, это чистейшая правда, — в тон ей ответил Том.

— Могу со всей ответственностью подтвердить, — добродушно улыбаясь, вмешался в разговор Чарлз. — Я и сам себе завидую. — Секунду поколебавшись, он заключил неожиданную гостью в объятия. Однако, хотя все выглядело вполне прилично, Рива вдруг смутилась и попыталась высвободиться.

Чарлз отстранился и нахмурился.

— Что-то случилось, дорогая? Девушка покачала головой.

Отведя ее в сторону, Чарлз внимательно посмотрел ей в глаза и тихо повторил:

— Что-то случилось, Рива, я это чувствую.

— Да нет же, Чарлз, все хорошо, — ответила она с напускным спокойствием. — Просто… мне было неловко. Ну, ты понимаешь. Я знаю, что не должна была приходить к тебе без предупреждения, тем более что майор Бэнкс запретил, и это может вызвать проблемы… — Она на секунду осеклась, но потом продолжила: — Однако я больше не могла ждать, потому что надеялась — вдруг у тебя есть хоть какие-то новости о Фостере! Тетя Тео чувствует себя лучше, и теперь мы могли бы уехать из города…

— Но почему эта внезапная паника, Рива? Мы же говорили с тобой об этом, и ты согласилась подождать, не нервничать. Что изменилось за это время?

Рива вздрогнула.

— Изменилось? О чем ты, Чарлз! Просто я… я плохо себя чувствую последние дни и не могу больше находиться в этом доме. Я хочу… хочу увидеть Фостера! — Ее голос сорвался, и она всхлипнула.

Чарлз еще больше нахмурился.

— Все дело в этом майоре Бэнксе, не правда ли? — как можно мягче проговорил он, хотя плотно сжатые губы выдавали нараставший в нем гнев. — Я сразу понял, что этот человек принесет нам одни неприятности.

— Нет-нет, — торопливо стала оправдываться Рива, — он здесь ни при чем. Пожалуйста, только не надо строить никаких предположений, дело вовсе не в нем. Просто я не могу больше всего этого переносить, вот и все. Любому терпению приходит конец — надеюсь, ты это понимаешь? Я так устала… — Она мельком взглянула на Чарлза из-под ресниц, но так и не поняла, поверил ли он ее объяснению.

Чарлз все еще продолжал хмуриться.

— Мне нечем тебя утешить, дорогая, прости: я ничего не слышал про Фостера, ни единого слова. Думаю, дорогая, мы должны продолжать надеяться, больше пока ничего не остается. Я бы с радостью увез вас сам из города, но ты знаешь, что я не свободен. Раненые нуждаются во мне. Здесь больше нет других докторов, и я не могу все бросить.

— Чарлз, — по щекам девушки потекли слезы, — Чарлз, прости меня, я веду себя как эгоистичная дура… Конечно, мне ясно, что тебя держит здесь долг, что ты не можешь уехать, что от тебя зависят жизни наших солдат. Я же думаю только о себе и о тете Тео… Это так мерзко с моей стороны, Господи…

— Ну что ты! — Чарлз нежно обнял ее, но от этого ей стало только еще тяжелее. — Ты знаешь, что я рад позаботиться о тебе и мне очень жаль, что сейчас я могу сделать для тебя так мало, хотя ты так много значишь для меня…