Джеффри Фейн, демонстрируя все свое умение, сражался, как лев. Лоуренса Темплкомба пока спасала только его молодость и подвижность. Несмотря на то что Фейн тяжело дышал и по его лбу струился пот, было ясно, чем закончится их дуэль.

В конце концов, это поняла и Харриет. С именем сэра Лоуренса на устах она рванулась вперед и, прежде чем Джон Маннеринг сумел ее удержать, встала между соперниками. То, что произошло потом, в тусклом свете свечей никто не успел даже заметить. Харриет, запрокинув голову, медленно опустилась на колени, а ее супруг отдернул на себя обагренную кровью шпагу.

Все пятеро мужчин в ужасе застыли. Затем мистер Маннеринг схватил со стола канделябр и присел возле Харриет. Она лежала на спине и не подавала признаков жизни. На корсаже из белого шелка медленно расплывалось кровавое пятно. Канделябр в руке мистера Маннеринга дрожал, несколько капель расплавленного воска упали на белую грудь бездыханной женщины. Мистер Маннеринг протянул руку и закрыл убитой ее уже остекленевшие глаза.

Джеффри Фейн выронил из рук шпагу и дико вскрикнул. Затем он прижал ладонь к груди и начал медленно оседать. Доминик с Джоном бросились к нему и подхватили под руки.

Позже, намного позже Доминик стоял один в комнате, в которой несколько часов назад еще лежал труп мачехи. Известие о разыгравшейся трагедии мгновенно облетело весь дом. Однако никто даже не догадался прибрать в гостиной. Окровавленная шпага, как и прежде, валялась на полу, а письмо, выдавшее Харриет, — под ее стулом. На столе стояли бутылки, а на полу в луже вина — разбитый фужер. Красавица с портрета бесстрастными глазами смотрела в пустоту.

Доминик поежился и прикрыл ладонью глаза. Как же это произошло? — подумал он. Отец метил острием шпаги в сердце Темплкомба, сделал выпад и нечаянно заколол мачеху, заслонившую своим телом любовника? Или же это было умышленное убийство? Джон Маннеринг и его отец заявили, что это был несчастный случай. Однако в их голосе не чувствовалось никакой уверенности. Да и глаза у них были какими-то виноватыми.

Джеффри Фейн долго лежал без сознания. Когда же он пришел в себя, стало ясно, что его разбил паралич. Вся правая часть тела у него отнялась, а лицо исказила страшная гримаса. Первые слова, которые он прошептал Доминику, открыв глаза, были: «Отомсти Темплкомбу».

Что же касается сэра Лоуренса, то он, воспользовавшись всеобщим замешательством, благополучно скрылся. Выбежал из дома, забрал из конюшни свою лошадь и ускакал. К тому времени, как к старому Фейну вернулось сознание, Темплкомб уже сидел у себя в Шер-Плейс. Так что теперь он находился в полной безопасности. Но это пока.

Доминик поднял голову и расправил плечи. Он должен расквитаться с предателем. В следующий раз его уже не заслонит собой никакая истеричная женщина, и он получит по заслугам.

Доминик еще раз обвел глазами комнату и поклялся, что отомстит обидчику. Отныне отмщение станет Целью всей его жизни, рано или поздно оно придет.

Он подошел к окну и закрыл на нем тяжелые ставни. С этого дня комната должна стать гробницей, а снова в гостиную ей предстоит превратиться лишь тогда, когда Доминик достигнет поставленной цели. Пусть плотно закрытые ставни служат символом неисполненного долга.

Но ему еще только предстояло исполнить его. А сейчас Доминик чувствовал себя уставшим и морально опустошенным. Известие о разыгравшейся трагедии разнесется по округе со скоростью ветра. Найдутся и те, кто решит, что Маннеринги не все рассказали. Пойдут слухи, с которыми Доминику придется бороться в одиночку.

Он взял зажженную свечу, вышел из гостиной, запер за собой дверь и поискал глазами, куда спрятать ключ. Стоявший в холле огромный камин привлек его внимание. Доминик подошел к нему, вытащил из стены кирпич, сунул в образовавшееся углубление ключ и вставил кирпич на место. Так, спрятанным и забытым, ключ должен лежать в тайнике до тех пор, пока Доминик не будет готов осуществить свой замысел.

И вот мрак в комнате рассеялся, и многолетнюю тишину нарушил шум шагов. Доминик стоял посередине гостиной со свечой в руке и вспоминал события того памятного дня.

Закрыв комнату, он всех своих проблем не решил. После того как отца разбил паралич, все дела по управлению имением перешли к нему. Только теперь он понял, какой ущерб их состоянию нанесла Харриет. Отец, как выяснилось, погряз в долгах. Лишь только стало известно, что Джеффри Фейн тяжело болен, начали приходить кредиторы и требовать денег. В итоге участок с плодородной землей пришлось продать. Единственными покупателями его, естественно, оказались Темплкомбы. Сэр Лоуренс был далеко — на следующий день после гибели Харриет он покинул Шер-Плейс, и никто не знал, где он находится. Так что покупкой земли Фейнов занялась его бабушка.

О тяжких четырех годах, которые за этим последовали, Доминик старался не вспоминать. Чтобы свести концы с концами ему пришлось трудиться в поте лица. Если бы молодой Фейн имел право выбора, он бы продал все имение и отправился на поиски Темплкомба. Но у него на руках был немощный отец, а содержать прислугу в доме он не мог. Теперь работу по дому Доминик выполнял сам. Правда, ему помогала Мэри Парр. Она ухаживала за Джеффри Фейном, всеми силами старалась создать в доме уют и с грустью в глазах наблюдала за мытарствами молодого хозяина.

Старый же Фейн мечтал об одном — отомстить сэру Лоуренсу. Он боялся, что не дождется того дня, когда восторжествует справедливость и Темплкомб будет наказан. Тот долго не появлялся в Шер-Плейс, а когда, наконец, вернулся, то стал всюду говорить, что никаких претензий Доминик к нему не имеет. Узнав об этом, молодой Фейн только усмехнулся. Он с нетерпением ждал удобного момента, чтобы ему отомстить.

Доминик из своего имения никуда не выезжал и круг общения резко сузил. Тем не менее, он знал, что большинство соседей симпатизирует не ему, а сэру Лоуренсу. В отличие от Джеффри Фейна и его сына Харриет умела расположить к себе людей. После ее табели в глазах многих, особенно тех, кто знал тяжелый характер ее мужа, она была невинной жертвой. Да, она изменила мужу, говорили они, но это грех куда меньший, чем убийство. Хотя никакого расследования ее гибели не проводилось, мало кто сомневался в том, что произошло преднамеренное убийство.

Прошло четыре года, и Джеффри Фейн, чувствуя близкий конец, торопил сына, требуя, чтобы тот немедленно вызвал на дуэль сэра Лоуренса. Доминик слушал его с каменным лицом. Перед смертью отца, стоя на коленях у постели умирающего, он поклялся, что Темплкомб будет наказан.

После того как Джеффри Фейн испустил последний вздох, Доминик прошел в свою комнату и достал из комода шпагу. Это было хорошее оружие. Клинок из прочной толедской стали и серебряный эфес. Стоило ему сжать ее в руке, как его охватило чувство радостного возбуждения. Однако, убрав шпагу в ножны, Доминик вновь сдвинул брови. Он знал, что сэр Лоуренс сейчас в Шер-Плейс, а раз так, значит, час возмездия, которого он так долго ждал, наконец-то пробил.

Доминик спустился на кухню. Мэри, склонившись над плитой, что-то готовила. Увидев его лицо, она сразу все поняла. Женщина попыталась его остановить, схватила его за руки, но Доминик отодвинул ее в сторону и вышел из дома. Оседлав единственную оставшуюся клячу, используемую им лишь для сельскохозяйственных работ, Доминик выехал на улицу.