Пока Джонни боролся с чувством утраты и меняющейся динамикой, Святой Отец, обратился к нему. Его голос, проникнутый состраданием, резонировал с вечной мудростью.

— Перемены — неизбежная часть жизни, сын мой. Иногда путь, по которому мы идем, принимает неожиданные повороты и дороги могут показаться незнакомыми. И все же в лабиринте перемен таится возможность для возникновения новых связей, — его слова пролились бальзамом на израненный дух Джонни. — Прими приливы и отливы жизни, сын мой, — сказал Святой Отец.

В тихих объятиях церкви беспокойство Джонни проявлялось в неуверенных словах. "Я беспокоюсь о Хлое. Этот Ричард, кажется, имеет на нее слишком большое влияние, понимаете?"

— Сомнения и беспокойство часто сопровождают перемены, — сказал Святой Отец. — Естественно испытывать беспокойство за тех, кто нам дорог. Тем не менее, путь понимания не всегда может быть проложен с немедленной ясностью.

— Я просто не хочу, чтобы он ее контролировал, — вздохнул Джонни. — Но она бы даже не послушала меня, если бы я сказал ей это.

Святой Отец мягко кивнул, как бы признавая серьезность беспокойства Джонни. "В сердечных делах терпение и сострадание — верные спутники", — сказал он, и его слова эхом разнеслись по священному пространству. "Люди меняются под влиянием различных сил. Твое беспокойство — свидетельство твоей заботы о Хлое".

Джонни выводил узоры на холодном древнем камне под собой. "Но что, если она этого не видит? Что, если она окажется втянутой во что-то разрушительное?"

В глазах Святого Отца, безмятежных источниках мудрости, отражался мерцающий свет свечей. "Путь к пониманию часто требует времени и самоосмысления. Будь верным другом, направляй ее с добротой, и пусть ветры мудрости донесут твои слова до ее сердца".

Когда Джонни впитывал, он обнаружил проблеск надежды среди своих тревог. С последним вздохом Джонни поднялся со скамьи, эхо его шагов отдавалось в тишине церкви.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1.

Хлоя сидела за туалетным столиком, нанося макияж. Мягкое сияние лампочек обрамляло ее лицо, пока она тщательно растушевывала тени для век. На ней было черное платье, простое, но элегантное, которое она выбрала для неофициальных мероприятий. Ее пальцы грациозно двигались, когда она подводила губы красным оттенком, завершающим штрихом к своему образу.

Когда Ричард вошел в комнату, ее внимание переключилось со своего отражения на его. Он излучал ауру утонченности в своей идеально сшитой одежде, его хлопковая черная рубашка, накрахмаленные брюки и серебряная пряжка на ремне создавали впечатление сдержанного изящества.

Ричард прислонился к дверному косяку, не сводя с нее глаз. "Ты готова?" — спросил он, и в его голосе послышались нотки нетерпения.

Хлоя улыбнулась, теперь ее макияж был закончен. "Всего несколько последних штрихов", — ответила она, взглянув на свое отражение.

Глядя на себя в зеркало, она чувствовала растущее волнение по поводу предстоящего дня. Они собирались посетить скачки, за которыми последует шикарный ужин в престижном ресторане. Предвкушение и перспектива разделить эти моменты с Ричардом придавали ей особый оттенок восторга.

Когда Хлоя осторожно застегивала ожерелье у себя на шее, она чувствовала на себе взгляд Ричарда через зеркало. Его руки плавно двигались, стягивая волосы в низкий конский хвост — небрежная, но симпатичная прическа, которая идеально ему подходила.

— Мой друг устраивает вечеринку, — начал он мягким голосом, — Мы можем отправиться туда сразу после скачек, или ты все еще настроена на ужин?

Отражение Хлои улыбнулось, ее пальцы деликатно застегнули ожерелье.

— Спасибо, но я уже запланировала встретиться с Джонни после ужина. Ты можешь отправиться на вечеринку прямо со скачек; я перекушу по дороге.

Выражение лица Ричарда изменилось, его тон приобрел повелительные нотки, когда он произнес: "Встретишься с Джонни завтра".

Хлоя остановилась, ее отражение в зеркале рисовало ее внутренний конфликт. У нее были планы с Джонни, но настойчивость Ричарда поставила ее перед выбором, которого она не ожидала. С тех пор как она встретила Ричарда, она окунулась в абсолютно новый мир, и иногда его притяжение казалось сильнее, чем та жизнь, которую она знала раньше.

Хлоя обернулась, ее брови нахмурились в замешательстве. "Рич, — начала она, — мы уже договорились. Я не могу каждый раз отменять планы с Джонни, особенно когда мы давно не виделись."

— Он не при смерти, — голос Ричарда стал холодным и непреклонным. — Ты можешь встретиться с ним в другой раз. И не называй меня Рич. — В его словах чувствовалась окончательность, дававшая понять, что для дальнейшего обсуждения нет места.

Хлоя почувствовала растущее волнение, пытаясь отстоять свои планы встретиться с Джонни. Резкая перемена в поведении Ричарда сбила ее с толку. Она изо всех сил пыталась подобрать нужные слова, ее голос дрожал от неуверенности.

— Но… Я просто… Я имею в виду, я не могу все время отменять наши планы. Он мой друг, — сказала она, слова вырывались отрывками, ее глаза искали хоть какое-то понимание в ледяном поведении Ричарда.

Взгляд Ричарда внезапно сменился с холодного на раздраженный. "Знаешь, Хлоя", — сказал он. — Все, что я тебе даю, все, что я делаю для тебя, ты ничего не ценишь. Ты эгоистка и нахлебница."

Хлоя была ошеломлена резкой переменой в поведении Ричарда. Его слова глубоко задели ее, и она почувствовала смесь удивления и обиды.

— Ч-что? Почему ты так злишься? — она запиналась, ее голос дрожал, когда она пыталась осмыслить резкие обвинения, которые он только что бросил в ее адрес.

Поведение Ричарда резко изменилось, его очаровательный облик сменился угрожающим. Его глаза тревожно заблестели, когда он произнес тихим, твердым тоном: "Не оскорбляй меня, моя дорогая. Не часто я нахожу кого-то вроде тебя, кто стоит моего времени, — его пристальный взгляд окинул ее с головы до ног, его голос стал холоднее, когда он продолжил, — Может быть, ты все-таки не заслуживаешь такого внимания."

Хлоя почувствовала, как ее мир рушится вокруг нее, когда горечь его слов ударила ее, как пощечина. Она едва могла сдержать слезы, которые навернулись ей на глаза, когда она, запинаясь, произнесла тихим, сдавленным голосом: “Прости. Я пойду с тобой”. Словно тяжесть всего мира свалилась ей на плечи, и она не могла смириться с мыслью о потере связи, которая была у нее с Ричардом. Это было болезненное решение, но она не хотела рисковать потерять кого-то, кто так много значил для нее.

Ричард остановился спиной к двери, его рука застыла над дверной ручкой, излучая кипящий гнев, который, казалось, поглотил его целиком. После затянувшегося мгновения он развернулся, выражение его лица все еще оставалось мрачным, и поднял руку, приказывая ей замолчать.

— В этом нет необходимости, моя дорогая, — произнес он напряженным, едва сдерживаемым