серое, без окон на первых этажах и с зарешеченными окнами на всех остальных. Оно было каким-то злым и одновременно несчастным, как в той песне про собаку, которая стала кусачей именно от собачьей жизни.

— Бух-Бух-Бух, — постучал Чак железным кулаком костюма о дверь, включив сканер ближнего действия, чтобы определить текстуру запоров.

Дверь была армирована и запиралась изнутри на широченную щеколду.

— Пошли вон отсюда! — донеслось из-за железного полотна.

— Длиза, это я, Чак, открой, надо поговорить! — в ответ на посыл произнёс волчонок.

— Нет тут никакого Близы, и тебя тут тоже не знают и видеть не хотят!

— Ну как ребёнок, ей богу, — пожал плечами Чак и отошёл от двери на пять шагов, пробубнив себе под нос, — должно инерции хватить.

Он переключил ноги на максимальную мощность, а корпус перевёл в блокированный режим, что делало костюм не гибким, но зато так тело могло выдержать серьёзную нагрузку, даже если по нему проедет колёсный грузовик.

В два прыжка Чак достиг двери и врезался плечом в самую уязвимую её часть по меркам сканера. Тяжеленная дверь вылетела внутрь, повиснув на петлях, с корнями вырвав запирающую её щеколду.

Эйни шагнула за Чаком в помещение, где синие продолговатые лампы подсвечивали пылевые частицы, летающие в воздухе. На полу на пятой точке сидел фурри бультерьер — невысокий по человеческим меркам крепыш, весь избитый татуировками из мест лишения свободы. Из одежды у человека-собаки были лишь милитари штаны, а к ним прилагался пистолет с самодельными примочками.

Чак шагнул вперёд и махом ноги выбил оружие из лап собаки.

— Ха-ха! Чак Вульфен! Сколько лет, сколько зим? Что ж сразу не сказал, что это ты? Богатым будешь, не узнал я тебя! — заулыбался бультерьер.

— Эйни, закрой дверь, — повернул голову назад Чак. — Ну и тебе привет, Длиза. За богатого это тебе спасибо, но сейчас я надеюсь быть счастливым. Осчастливь меня ответом на один простой вопрос. Поступали ли недавно органы фурри акул?

Глава 10. Собачье дело

— Как дела, как бизнес? — бывший оперативник зашёл издалека.

— Да какой там бизнес! Ты же знаешь, что я завязал, теперь только техникой торгую, — широко улыбнулся бультерьер, так и сидя на полу.

“Запомнить как образец лжи”, — свапнул мимикой Чак на мониторах своего шлема, сохранив этим самым гормональный и вербальный слепок. — А семья, щенки? Старший уже три класса закончил? — он задал тот вопрос, на который не было смысла врать.

— Ну так конечно же! Правда без четвёрок, весь, собака, в меня, троечник! — улыбнулся питбуль.

“Запомнить как образец правды”, — Чак внёс ещё один слепок в память интеллекта детектора.

— Говори, волчара, зачем пришёл и дверь мою выломал? — перешёл в наступление фурри, показывая идеально белые клыки, какие редко встретишь даже в зажиточных районах Дрим Сити.

— Ты рассказывай, Длиза, кто продал тебе органы фурри акул? — зелёный индикатор детектора помаячил, что можно говорить по существу.

— Какие органы, каких акул? — выдал сразу две лжи органлегер, хотя прекрасно знал, о чём его спрашивают. — Ты, Вульфен, раньше с понятиями был, а сейчас что? Перед девкой выделываешься? Есть что предъявить, делай всё по закону: оформляй, права зачитывай, не забудь ордер на обыск предоставить. Я свои права знаю, улики, добытые с нарушением закона, в суде не считаются!

— Ордера у нас никакого нет, — начал было Чак, но был прерван собакиным:

— Ну и валите нахрен отсюда! Счёт за дверь и моральную компенсацию вам мой адвокат пришлёт.

— Но и из полиции я ушёл, — Глок выскользнул в ладонь Чака, и холодный металл ствола утонул в ушной раковине Длизы. — Я тебя как волк спрашиваю, из сам знаешь какого клана. И либо ты мне даёшь ответы, либо твой старший щенок прямо сейчас станет главой твоей семьи.

— Фух! Чак, а я правда тебе поверил, — рассмеялся питбуль, сглатывая тяжёлую слюну. — Сразу бы сказал, что не из полиции, а от Бурых Клыков, я б тебе всю правду-матку рассказал: что было, что будет, на чем сердце остановится!

— Вот, как раз про сердце… приносил-ли кто-нибудь органы фурри акул или волков за последнее время? — немного смягчил тон Чак.

— Ну ты, Вульфен, даёшь! Я ж не смотрю орган там акулы, волка или человека! Я ж просто скупаю, я, типа, с кланами проблем не хочу иметь!

Он лгал. Он прекрасно знал весь свой товар, ибо от того, кому принадлежал орган, зависит кому его можно перепродать.

— Мне нужен твой поставщик, кто части волков и акул тебе принёс.

— Да это не вопрос, я тебе его покажу! Да, покажу, хорошо! — детектор разрывался, показывая, что органлегер и врёт, и говорит правду одновременно.

— Давай, рассказывай, что не так с твоим поставщиком?

Чак оперся на подоконник заложенного кирпичом окна, которого снаружи не было видно и близко. Подошла и Эйни, которая с момента входа на рабочее место питбуля не проронила ни слова.

Пыль поулеглась, и взору девушки предстала комната шесть на шесть, отдалённо напоминающая приёмную врача: тут были и кушетка, и закрытые стеллажи с препаратами. В противоположном углу комнаты перпендикулярно друг другу расположились две закрытые двери: одна плотная, будто сейфовая, а другая больше похожая на офисную. Отличало эту приёмную лишь отсутствие дипломов о квалификации и синтетические перфорированные ремни, свисающие с кушетки, служащие для фиксации не желающих лечиться пациентов.

Чак заметил взгляд девушки и пояснил:

— Я вас не представил. Это Длиза. Он помимо черной трансплантации органов подрабатывает доктором у местных банд. Ну там пулю вытащить, зубки подлатать, орган заменить, или изъять!

— Наговариваешь ты на меня, Чак! Я никого не расчленяю тут! Нафиг надо, это же и криминал, и проблем с кланами не оберёшься, — он не врал или завязал с изъятием настолько давно, что считал срок приличным. — Ну так вот, этот хер меня на улице нашёл…

За неделю до этого

В гетто каждый день — мрачный день. Мрачный, когда идёт дождь и когда нет дождя, когда светит солнце сквозь уходящие ввысь серые каменные джунгли и когда небо затягивают грозовые облака. Нечему особо тут радоваться. Но среди спешащих на работу искусственных людей, среди барыг, проституток и бандитов, он — Длиза Лученсо-Первале — нашёл своё место.

Работа в