– Что-то мне есть расхотелось, – сказал Генка. – Пойду лучше спать.

Генка встал и направился к стогу.

– И я тоже, – Витька двинулся за ним.

– Ну и валите! – крикнул им вслед Жмуркин. – Мне больше достанется. Психопатосы чёртовы!

Жмуркин остался у костра один. Он съел всю рыбу, выпил чай из смородины, посидел просто так. Понаблюдал, как медленно гаснут угли и улетают в чернеющее небо последние искры. Потом Жмуркину стало скучно, он залил костер водой и тоже направился к стогу.

Генка и Витька уже вырыли к этому времени две норы и забрались внутрь, одни пятки торчали. Жмуркин раскопал сено с противоположной стороны и тоже устроился на ночлег.

В стогу было хорошо. Сквозь сено просвечивали звезды, внизу, у земли, шуршали медленные стоговые мыши, а само сено пахло прошлогодним летом. Любая романтическая натура могла лишь мечтать о ночёвке в стогу. Но Жмуркин не был романтической натурой, он сразу же принялся пыхтеть, ворочаться и возмущаться.

– За шиворот разной фигни уже насыпалось, – ругался он. – И ведь колючая такая, как треугольная будто…

Витька старался Жмуркина не слушать. Он следил за ползущим над ним спутником и думал, наш это спутник или американский.

– А эти мыши! – продолжал ныть Жмуркин. – Может, они на людей нападают? Может, они бруцеллёз[64]какой-нибудь переносят?

– Помолчи, Жмуркин, – сказал Генка.

– А чего помолчи! – обиделся тот. – Разве нельзя было домой пойти? Нельзя было как людям поужинать, а потом спать лечь в нормальных постелях?

– Я говорю, Жмуркин, помолчи!

– Вот когда тебе мышь за пазуху залезет…

– Жмуркин, заткнись! – приказал Генка. – Ты что, ничего не слышишь?

Жмуркин замолчал. Витька прислушался. И услышал. Со стороны озера раздавалось беспорядочное жестяное бряканье.

– Банки, – сказал Жмуркин. – Вы их ведь к сети привязали?

– К сети, – подтвердил Генка.

– Это значит…

– Это значит, что Старый Ник попался, – Генка принялся выбираться из стога. – Вот сейчас и проверишь, вкусный он или как…

Витька стал выбираться за ним.

– Может, до утра подождём? – предложил из сена Жмуркин.

– К утру он превратит сеть в лохмотья, надо сейчас вынимать.

Генка уже бежал к пляжу.

– Действуем так, – говорил он. – Я на плоту плыву к тому берегу протоки, а вы хватаете сеть на этом. Я перерубаю шнур, а вы сразу начинаете сеть вытаскивать. Вытащили на метр – закрепили за иву, вытащили – закрепили, вытащили – закрепили. Ясно?

– Яснее не бывает, – отвечал Витька. – Попался, голубчик…

– Фотик забыл, – жаловался Жмуркин. – А вдруг это самая крупная щука в мире? Мы можем прославиться: попасть в Книгу (рекордов) Гиннесса, денег заработать…

Они быстро шагали по пляжу. Генка впереди, Витька и Жмуркин за ним. Бряканье не прекращалось.

Генка схватил топор, сбежал к воде, запрыгнул на плот и оттолкнулся. Он погнал плот вдоль пляжа, чтобы не уходить на глубину, где шест не достал бы дна.

Витька и Жмуркин добежали до сети раньше. Шнур, крепивший сеть к липе, был натянут до звона, сама липа дрожала от рывков, а самодельный Генкин колокольчик бился на леске, как припадочный. Все поплавки погрузились в воду.

– Хватайся! – Витька взялся за шнур первым.

– Хватаюсь уж, – Жмуркин пристроился с другой стороны.

– Как Генка рубанёт по тросику, так мы тянем! – напомнил Витька.

Генка доплыл до протоки, добрался до сежня, наклонился к сети. Размахнулся, рубанул по шнуру топором. Шнур дзинькнул и хлестко ушёл в воду.

– Тянем! – крикнул Витька.

Сеть пошла неожиданно легко. Она выбиралась метр за метром, никакого сопротивления не чувствовалось.

– Черт! – неожиданно ругнулся Витька. – Закрепить забыли!

И Витька стал привязывать вытянутый кусок сети к липе. Он подтянул шнур к толстому кривому суку и уже собирался набросить на него петлю, как вдруг мощный рывок вырвал шнур из его рук. Витька зашипел от боли и почти сразу же услышал крик Жмуркина.

Жмуркин вопил от ужаса. Витька повернулся на этот вопль.

Сеть рывками уходила обратно в воду. И так же рывками сползал к воде по песку Жмуркин – левая нога его запуталась в шнуре. Жмуркин не мог ничего сказать, только орал.

Всё произошло настолько быстро, что, когда Витька прыгнул, пытаясь поймать Жмуркина за руку, тот оказался в воде уже по пояс.

Витька не достал. До руки Жмуркина осталось сантиметров двадцать.

– Мама, – сказал Жмуркин и скрылся в воде с головой.

– Генка! – заорал Витька. – Генка, сюда!

Витька умел плавать, причём плавать неплохо. Но ситуация была слишком необычная, и Витька растерялся. Генка наоборот – сохранил трезвость рассудка и хладнокровие. Он мгновенно оценил обстановку, подогнал плот к месту, где ушёл под воду Жмуркин, и нырнул.

Его не было секунд тридцать, и Витька начал уже бояться, что оба они не вынырнут совершенно. Но тут вода заволновалась и на поверхности появилась голова Генки, а затем и голова Жмуркина. Жмуркин застонал, Генка треснул его по затылку, и Жмуркин выпустил изо рта струю воды.

– Витька, помоги! – Генка стал толкать Жмуркина к берегу.

Жмуркин вяло барахтался и кашлял. Витька зашёл в воду, и вдвоём они выволокли Жмуркина на берег.

– Ногой в сети запутался, – сказал Генка. – Пришлось резать.

– Ногу? – спросил Витька.

– Сеть!

И Генка показал свой знаменитый швейцарский нож. Друзья рассмеялись. Только Жмуркин не смеялся. Он сидел на песке и трясся – не мог сказать ни слова.

– Пилю шнур, а она как вниз рванёт! – рассказывал Генка. – А я не отпускаю, рука как вывернется, кажется, вывихнул… В плече…

Генка показал плечо. Рука торчала неестественно вбок, плечевой сустав покраснел и распух.

– Больно? – спросил Витька.

– Терпимо. Неудобно как-то…

– Надо дёрнуть, – подал голос всезнающий Жмуркин. – Я видел, я могу, если что…

– Тётка дёрнет, – отклонил его предложение Генка. – Она раньше фельдшером работала. А пока надо снова костёр развести. А то мировой кинематограф понесёт в лице Жмуркина большую утрату. И ещё – тётке ничего не говорите. Если узнает, что мы тут все чуть не перетонули – больше на озеро не отпустит. И вообще в город отправит.

Витька и Жмуркин согласно кивнули.

– Всё, займитесь костром, – Генка гладил свою вывихнутую руку и прикусывал от боли губу.