— Конечно, герр Грессель, — Волдо как всегда ослепительно улыбнулся. — Надеюсь, вы не ждете еще какую-нибудь даму?

— О нет, Волдо, общение с полицаями у меня на сегодня не запланировано! — Шпатц засмеялся вслед за барменом. — Я собираюсь поужинать и отправиться домой. Завтра мне предстоит тяжелый день.

— Один момент, герр Грессель.

Шпатц успел запрыгнуть в последний ластваген до Альтштадта, устроился на заднем сидении и бездумно уставился в окно. Ему нравилось смотреть на Билегебен. Даже в тех местах, где стояли ремонтные ограждения или дома были укрыты за строительными лесами. Здания и дороги здесь ремонтировали до того, как они начинали ветшать, может быть поэтому город смотрелся таким... идеальным?

На повороте с Мейнштрассе мужчина в черной пиджачной паре и лицом уставшего клерка вечерней смены вежливо приподнял шляпу, встал и направился к выходу. На том месте, где он сидел, осталась лежать газета. Шпатц машинально протянул руку и развернул листок с незнакомым названием «Блитц».

«Нужна ли нам новая война?!» — гласил заголовок на первой полосе. Шпатц пробежался глазами по тексту. Стиль был совершенно нетипичным для шварцландских газет — эмоциональный, с множеством восклицательных знаков и патетических вопросов. Однако главную свою мысль автор донести сумел, невзирая на отсутствие чеканного слога — кайзер уже стар, и новая война, к которой он готовится — это очень большая ошибка, которая может привести Вейсланд и Шварцланд к множеству непоправимых последствий. Вперемешку с живописаниями ужасов для мирного населения, нагрузки на промышленность и статистикой жертв прошлой войны, автор приводил тревожащие его доказательства, что потенциальный противник гораздо лучше готов к войне, чем представляется рядовым жителям.

Шпатц нахмурился и заглянул на последнюю страницу. Вся пресса Шварцланда проходила довольно жесткую цензуру, и такой газеты просто не могло существовать в природе. В выходных данных не было ни имени, ни адреса. Читателям предлагалось направлять свои письма в тринадцатое почтовое отделение Билегебена, абонентский ящик номер 76.

Шпатц задумчиво перелистнул страницу. Статья на центральном развороте была посвящена экспедиции Адлера штамм Фогельзанга. Автор этого материала обладал очень злым и язвительным слогом. Он по абзацам разбирал официальную информационную статью из «Билегебен Цайтунг» о заявленных целях и задачах этой «с позволения сказать „научной“ экспедиции».

Автор, спрятавшийся под псевдонимом Г. Шварц, кратко и емко описал каждого из семнадцати членов экспедиции. Опальный доктор, три проштрафившихся офицера, безымянные физик и метеоролог, и так далее... По его словам выходило, что ни один из участников экспедиции не был настоящим и компетентным специалистом. И что вся эта мишура и помпа, которой сопровождались проводы люфтшиффа в суровые полярные края — не более, чем ширма, которой прикрывается что-то другое. Гораздо более важное.

В первую очередь автора интересовало содержимое трюмов. Кратко проанализировав технические характеристики «Кальтесхерца» он пришел к выводу, что заявленная грузоподъемность занижена как минимум на семь с половиной тонн. Шпатц пробежал глазами расчеты и выкладки и пожал плечами. Ему не хотелось сейчас вникать в такие детали, возможно, автор и был в чем-то прав.

Затем герр Шварц сослался на неназываемый источник, и сообщил, что кроме кают для экипажа, в гондоле полярного люфтшиффа Фогельзанга были оборудованы некомфортабельные жилые отсеки, рассчитанные на более, чем две сотни человек. В отличие от автора, Шпатц знал, по чьему проекту это было сделано, и кем именно заселили тесные жилые отсеки. Однако автор сделал другой вывод — что люди и оборудование предназначено для строительства тайной полярной базы на одном из безжизненных островов северного архипелага.

«Зачем нам база в водах, которые официально принадлежат Сеймсвиллю?» — спрашивает автор.

Шпатц хмыкнул, бросил читать и принялся разглядывать иллюстрации, больше похожие на карикатуры. Адлер штамм Фогельзанг, машущий рукой публике с мостика люфтшиффа. Сверху на нем роскошный мундир, а снизу — детские штанишки до колен, которые не видно из-за парапета. Доктор Ледебур, с крайне кровожадным выражением на детском лице, с вилкой и ножом над пациентом на операционном столе. Трех других героев экспедиции Шпатц не знал. Они сидели за столом и выпивали, а за каждым из них стояла туманная тень в парадной фуражке Комерада кайзера.

Шпатц присмотрелся внимательнее. Ему показалось, что рука художника, рисовавшего эти иллюстрации, была ему знакома. Что он уже видел картинки в той же манере. Стопроцентной уверенности не было, но... Редакция этой газеты наняла Флинка? Надо будет спросить у него, что это за «Блитц», и как подобная пресса вообще просочилась к читателям, несмотря на железную хватку информационной цензуры.

Ластваген остановился, последние пассажиры потянулись к выходу, и только тут Шпатц сообразил, что увлекшись чтением забытой незнакомцем газеты, он проехал свою остановку. Теперь придется минут двадцать идти пешком. Шпатц свернул листок в несколько раз, сунул в портфель и тоже поспешил к выходу.

Наиболее короткий путь пролегал по пользующейся недоброй славой Фризорштрассе. Когда Билегебен еще был столицей Аанерсгросса, в этом месте находился квартал парикмахерских. Практичные вейсладнцы отнеслись к подобному объединению с недоумением — какой смысл помещать заведения такого типа на одной улице? Ведь получается, что для того, чтобы побриться или сделать стрижку, нужно было идти через весь город. Однако, отнеслись к традиции с пониманием и сохранили привычный для бывших аанерсгроссцев уклад. До тех пор, пока не выяснили, что ни одного настоящего парикмахера на этой улице не было. Под видом салонов модных причесок скрывались нелегальные распивочные, доктора, лишенные практики, игорные дома и бордели, не получившие разрешения на деятельность, и прочие криминальные местечки. А дело было в том, что получить лицензию парикмахера было чрезвычайно легко — заплатил мизерную пошлину, и можешь вешать над своим заведением вывеску с названием любой степени поэтичности. А дальше — как повезет.

Этот криминальный уголок Аанерсгросса в царстве порядка Билегебена существовал довольно долго — после войны продержался лет десять. До появления первого трупа. Женщину, практически порезанную на куски, нашли неподалеку от того места, где Шпатц вышел из Ластвагена. Началось громкое следствие, и тихий преступный заповедник начало лихорадить — пристальное внимание полицаев никому из владельцев и сотрудников «парикмахерских» не было на пользу. Потом появился второй труп, а вслед за ним — третий. Картина та же — молодую женщину страшно уродовали при помощи некоего острого предмета и бросали ее труп неподалеку.

Полицаи изо всех сил старались, но убийцу найти не могли. Зато выяснили, что все девушки работали на Фризорштрассе