– Вполне. В последние полгода я часто бывал в России,как раз по этому поводу. Помещение было получено три месяца назад. Ремонтведется ударными темпами, и я посчитал, что на последнем этапе мое присутствиездесь необходимо.

– Пригласите на открытие?

Надо же, какая детская непосредственность! Интересно только,что за ней стоит.

– Думаю, что в связи с последними событиями… Я имею ввиду смерть Мари-Кристин… Открытие придется отложить. На неопределенное время.

Вежливый отказ. Кажется, именно так называлась одна изкомпозиций твоего тезки, Бланшар, – Дидье Маруани из группы «Space» –«Вежливый отказ». Интересно, сможешь ли ты выстучать ее на столе, недомерок?..

– Это ничего. Я пробуду здесь до тех пор, покапреступление не будет раскрыто. Думаю, это дело не одного дня…

Дело не одного дня – это точно. В морге Мари-Кристинвыглядела так, как будто убийца – кто бы он ни был – был вдохновлен самим актомпреступления. И подошел к нему со всей ответственностью. И имел свойсобственный почерк. Неуловимо знакомый, но вспоминать об этом не хочется. Нипри каких обстоятельствах. Даже мысли о французской ищейке выглядят куда болееневинно. Без сомнений, Дидье Бланшар меня ненавидит. Уже потому, что я имеюнаглость существовать – с физиономией, которая нравится женщинам по определению.А за принадлежащие лично мне и ничего мне не стоящие сто восемьдесят пятьсантиметров роста он и вовсе закопал бы меня живьем. Неподалеку от Культурногоцентра Жоржа Помпиду.

– Я понимаю, Бланшар. И готов всячески содействоватьследствию. Хотя пользы от меня будет немного… Но… Мари-Кристин очень много дляменя значила. Очень.

Лучше бы я этого не говорил.

– Вы не выглядите, как человек, потерявшийблизкого, – беззубо уличает меня недомерок.

– А вы знаете, как выглядят люди, потерявшие близких?Просто я привык бриться каждый день. И менять рубашки. Уж вы простите…

Без сомнений, ищейка меня подозревает. Если не в самомубийстве, то по меньшей мере в соучастии. Тупоголовый русский альфонс,воспользовавшийся благородной француженкой в возрасте. И кинувший ее при первойвозможности.

– Бог с ними, с рубашками. И с бритьем. – Бланшарс остервенением трет смехотворный пух на скулах; у пуха нет никаких шансовтрансформироваться в мало-мальски приличную щетину. – Куда вы отправилисьпосле ресторана?

– Съездили посмотреть на будущий магазин. Ремонт тампочти закончен. Мари-Кристин осталась довольна.

– А потом?

– Потом я отвез ее обратно в отель. Вечеромпредполагалась вечеринка, которую устраивали ее здешние друзья. И Мари-Кристиннеобходимо было переодеться.

– Вы поднялись вместе с ней?

– Нет. У меня было небольшое дело. Опять же –касающееся магазина.

– Вы же сказали, что не расставались..,

Проклятье! Неужели Мари-Кристин заслуживает того, чтобы еедело вел этот урод? Неужели во всем Париже не нашлось никого более достойного?

– Черт возьми! Те времена, когда я сопровождал ее дажев душ, прошли безвозвратно!

Интересно, зачем я сказал это? Я никогда не сопровождалМари-Кристин в душ, она была слишком щепетильна. Как и положено зрелой женщине,имеющей молодого любовника.

– Ну-ну, не надо так волноваться, мсье Кутарба.

– С чего вы взяли, что я волнуюсь?.. Я встретил еечерез полтора часа в холле. И мы отправились на вечеринку.

– Куда и к кому?

– Я уже давал показания. Они должны быть в деле.

– Они еще не переведены.

– Да, я понимаю. Супружеская пара, очень милые люди.Она – дизайнер по интерьерам, довольно преуспевающий. Оформляла оба бутика«Сават и Мустаки». Зоя Грекова. Ее муж Илья занимается издательским бизнесом.Два или три журнала, влиятельных в мире fashion. Кроме того, он владелец клуба«Lovers Rock». Там-то и проходила вечеринка… Вы никогда ничего не записываете,Бланшар?..

С самого начала нашего разговора – в отличие от русскихследователей, не отрывающих глаз от бумаги, – малыш Дидье не сделал ниодной пометки.

– У меня хорошая память, мсье Кутарба. Продолжайте.

– Собственно, я почти закончил. Я пробыл там недолго,что-то около часа.

– А потом?

– Потом я уехал, а Мари-Кристин осталась. Больше я еене видел. Во всяком случае, живой…

Чертов недомерок снова начинает выстукивать на столе –теперь уже нечто психоделическое. Пауза затягивается, но прерывать ее у менянет никакого желания. Я знаю, каким будет следующий вопрос, Бланшар просто неможет его не задать.

И он задает.

– Куда же вы уехали?

– У меня была еще одна встреча. На этот раз личногохарактера.

– Личного характера?

– Я недостаточно ясно выразился? Свидание с девушкой.

– Ага. С девушкой, – малыш Дидье улыбается мнетак, как будто мы вместе курили в школьном туалете. – И она может этоподтвердить?

– Какого черта!.. – я срываюсь, второй раз запоследние десять минут. Но тут же беру себя в руки. – Это была сугуболичная встреча, повторяю. И мне бы не хотелось беспокоить девушку по пустякам…

– Пустякам? Вы считаете, что убийство вашего босса…Женщины, которой вы, по вашим словам, обязаны всем, – пустяк?

– Нет, но… – кажется, я сглупил.

«Сглупил» – щерятся два казенных стола. «Сглупил» – скалитсямастодонтовый, крашенный охрой сейф. «Сглупил» – улюлюкает груда колченогихстульев. «Сглупил» – веселятся бумазейные шторы на окнах, и почему только я вних не высморкался?.. Надо положить конец всему этому.

– Просто встреча не состоялась. Девушка не пришла.

– И она может подтвердить это?

Я молчу. Конечно, я мог сказать все, что угодно. Что уехализ «Lovers Rock» только потому, что устал или плохо себя чувствовал, в концеконцов, никто не принуждал меня остаться. Разве что Мари-Кристин вспылила поэтому поводу, ей почему-то необходимо было мое присутствие. Теперь она мертва ине может свидетельствовать ни «за», ни «против», чего нельзя сказать о светскихгиенах Грековых. Все это время они кружили поблизости от «машерочки» – словагнуснее, чем это, не придумаешь. Даже в дамскую комнату провожали всей стаей…Наверняка капнули на меня, Зоя с некоторых пор и на дух меня не переносит, аИлья – известный подкаблучник, пляшущий под дудку жены. Что ж, придетсявыкручиваться на ходу.

– Она может подтвердить это? – Бланшар настойчив.

– Вряд ли. Я даже не знаю ее телефона. Познакомилисьнакануне, я пригласил ее на свидание, она не пришла. Обычное дело.