ему Горланов. — Поступок настоящего дворянина! За величие своего рода нужно бороться до победного конца!

— Что вы несете⁈ — не выдерживает Бирюзов, обратившись к графам. — Это же наши земли! Мы честно захватили их у ослабленных Филиновых!

— Федот Игоревич, дискуссию оставьте на потом, — невозмутимо прерывает боярина Владислав. — Мы пришли сюда выслушать доктрину нового главу рода Вещих-Филиновых, и мы ее выслушали. Все свободны.

С тихим гомоном дворяне расходятся. Я внимательно наблюдаю за ними. Намерения у каждого однозначные — ни за что не отдавать щенку «честно отобранное». Разве что Горланов с Хореновым выглядят каким-то пришибленными, но за это, видимо, стоит поблагодарить Владислава Владимировича.

— Данила Степанович, — подходит ко мне Брехмен. — Вы молодец. Выбрали достаточно витиеватое выражение, которое дворяне поняли однозначно, но в то же время не несет в себе прямой угрозы и немедленного объявления войны

— Благодарю, — киваю.

Вообще мне пришлось прослушать от юриста целую лекцию на полдня, прежде чем я остановился на словах «следовать древним законам чести рода». Да, дворяне поняли правильно, но вообще в доктрину заложен намного больший смысл. И он сразу проясняется, стоит лишь вспомнить, что давным-давно Филиновы носили княжеский титул. Многие это уже не помнят, но я уж теперь не забуду. Отныне мои пальцы не просто в перепонках — они еще и увенчаны филиными когтями.

Подхожу к царскому брату, чтобы попрощаться.

— Данила, ты, как всегда, не можешь без своего эпатажа, — журит меня Владислав. — Обязательно было устраивать этот фарс с исправлением? — я с улыбкой пожимаю плечами. — Ладно. Главное, ты сам выбрал себе сложный путь. Не захотел забыть об этих активах — теперь пожинай плоды.

Вроде и ругает, а сам довольно сверкает глазами. Значит, мои намерения вернуть титул князя никто не заметил, ну и неудивительно. По одной строчке вообще невозможно это увидеть, слишком уж глубоко запрятан второй смысл.

Возвращаюсь домой и начинаю гонять своих легионеров. А то Воронов с Дубным вообще разленились в созданном мной мираже: то в волнах плескаются, то в бане парятся… А тренировать техники когда будем?

— Показывай Огненную струю, — велю я Каменщику.

— Шеф, ты чего? Я еще до нее не дошел, — пугается Дубный, качая рыжей бородой. — Только до Зажигания.

Не говоря ни слова, обращаю взгляд на Воронова:

— Сделай Темную свечу.

— Шеф, это же сложный уровень, — сразу отнекивается второй лентяй. — Мне сначала хотя бы научить распространять Покров на сорок метров….

— Обнаглели совсем, значит, — подытоживаю. — Воронов, я ради тебя выпросил у Митовичей техники Тьмы, а ты теперь целыми днями гоняешь балду⁈

— Да я просто… — не находится что сказать «темник».

— Завтра с утра жду Свечу и Струю, — обвожу взглядом тунеядцев. — Не хотели распределять нагрузки по дням– будете брать нахрапом. Удачи.

Мысленно я покидаю ментальный мираж, вернувшись в тело, и вовремя: в медитативный зал легкой походкой заглядывает Лакомка. Проказница ничего не говорит. Низко наклонившись, альва с любопытством осматривает меня, застывшего в позе лотоса. Затем протягивает руку к моим волосам…

— Что-то хотела? — резко открываю я глаза, и она аж подпрыгивает на месте, быстро одернув ладонь.

— Просто любовалась своим мелиндо, — воркует эта остроухая озорница. — А вообще тебе письмо пришло из Кремля.

Она передает конверт. Распечатываю и достаю письмо с двухглавым львом на бланке. Пробегаюсь глазами по строчкам.

— Ну что там? Что там? — Лакомке не терпится узнать.

— Приглашают завтра на награждение, — отвечаю. — Вручат Георгия и титул без конкретики.

— Замечательно! — радуется альва. — Ты же давно заслужил, а они всё тянули.

— Ага. — Завтра вроде бы нет никаких встреч, так что не нужно менять планы.

Только подумал, как в кармане вибрирует мобильник. Пришла смска от неизвестного номера:

«Завтра в 8:00 на станции Брузницкая первый урок Устранителей. Форма спортивная. Кто не придет, будет отчислен. Фирсов».

Легок на помине! И не лень же ему. Учеба начнется только через неделю, но Фирсову, видимо, уже не терпится поломать мне кости. Даже достал номера телефонов из личного дела в Академии.

Ну, значит, утром занятие, а вечером награждение. Успеть бы только до начала мероприятия домой добраться и переодеться. Хотя кто мне помешает? Фирсов что ли? Нафиг ему это надо?

— Завтра идешь со мной на награждение, — даю распоряжение Лакомке. — У тебя весь день на подготовку. Заеду за тобой ближе к вечеру.

Альва сначала обрадовалась, а потом задумалась.

— Думаешь, мелиндо, снова нужно мне ехать? Я уже сопровождала тебя у Горнорудовых. Может, возьмешь Свету или Камилу?

— А ты очень коварна, дорогая, — вздыхаю.

— Почему это? — удивленно восклицает Лакомка.

— Если я возьму одну из них на бал года, а награждение в Кремле смело можно называть таким, то их тандем против тебя точно распадется, — заключаю с улыбкой. — И затем тебе будет легче взять каждую по отдельности в оборот и окончательно расположить к себе.

Альва сужает большие глаза, как кошка, которую застали на кухонном столе.

— Мелиндо, какого же ты ужасного мнения обо мне? — заявляет она с притворной обидой.

— Я ни капли не осуждаю твои методы построить нашу сплоченную семью, — продолжаю невозмутимо. — Но в Кремле мне нужна самая элегантная и изысканная из невест. Поэтому со мной поедешь ты.

Щеки Лакомки розовеют.

— Умеешь ты убедить девушку, мелиндо.

— А то! — усмехаюсь.

Довольная альва уходит, и остаток вечера я провожу в медитациях. А на утро в спортивном комбинезоне еду на первый урок в Академии.

Станция Брузницкая оказывается небольшим перроном посреди леса. На площадке собираются еще четверо ребят. Троих, как ни странно, я уже видел в день поступления. Девушка с иссиня-черными волосами Екатерина Смородина. Высокомерный графенок Герасим Стяжков. Ну и рыжик из Ногайцевых тоже здесь. Вот же ж совпадение. Пятого загорелого парня не знаю.

Я поднимаюсь на перрон в тот самый момент, когда Стяжков кричит Смородиной:

— Опальная⁈ Тебя-то сюда каким ветром занесло⁈

Не замедляя шага, я направляюсь прямиком к Стяжкову. А графенок, завидев меня, в ужасе пятится к самому краю перрона.

— В-вещий⁈ И т-ты тоже здесь? — лепечет Стяжков, к удивлению окружающих. Выглядит он, и правда, более испуганным, чем в прошлый раз. Может быть, недавно увиделся с дядей Грандмастером и