от детишек слышится

Косельки, вместо кошельки.

Кто их учит — так злит Всевышнего,

Что поганые языки

Им самим бы рубить кинжалами…

Были набожны м.н.с.,

Их, конечно же, раздражало, как

Вместо Шэ говорили эС.

Те этнографы-ларингологи

Вдруг услышали чётко Ша,

Повернули мгновенно головы

На здорового малыша.

То левит, казачок наш засланный,

Лет шестнадцать всего на вид,

Появился пред ними заспанный,

Но без присвиста говорит,

Рассказал им всю подноготную -

Что пришёл сюда налегке,

Жизнь до этого вёл голодную,

А сегодня — нос в табаке.

Рассказал, как он стал священником,

И что нанял его Миха,

Чтобы, сор выметая веником,

Отвращать блудных от греха.

Дело в сущности невозможное -

На всю гору один приход.

А зарплата ему положена

Серебром десять сиклей в год.

Звуки чистые говорившего

Излагали такую суть,

Что спросили его прибывшие:

А какой им заказан путь?

Не впустую ли все старанья их?

Отвечал им тогда левит:

«С миром прочь уходите, странники,

Путь пред Господом ваш лежит».

(Путь любого из нас пред Господом,

Если нет — то тогда пред кем?)

В общем, были посланцы посланы

И растаяли вдалеке.

Сколько б вёрсты они ни мерили,

Не дошёл до них тайный смысл.

Экстремистские их намеренья

Привели тех мужей в Лаис.

А в Лаисе царит спокойствие,

До того мирный там народ.

На соседа сосед не косится,

Ровно падает бутерброд,

Не гоняются псы за кисками,

Морда лопнула у кота,

Даже тёща в компот не писает,

Представляете, лепота.

Пастухи ладят со скотиною.

Даже девочка юных лет

Не бьёт лапчатых хворостиною,

И обиженных вовсе нет.

На помещика смерд не горбится,

Коммунизм ещё не настал,

Капитал у народа водится,

Но не правит там капитал.

Не для ВИП-персон банька топится,

Девки шастают в номера…

Город солнца, свою утопию

Кампанелла у них содрал.

В том краю старики не плакали

От мошенников всех мастей.

Люто власть ненавидя всякую,

Обходились там без властей.

(Чем зависеть теперь от каждого,

Кто возвысился над тобой,

Мне куда прогрессивней кажется

Первобытно-общинный строй).

Жил беспечно народ, не бедствуя,

По обычаю сидонян,

И на крайнюю безответственность

Безопасность он променял.

С сидонянами не общается,

От народов иных далёк,

От нашествий не защищается

И не входит в военный блок.

Ни до тех, ни до этих дела нет,

Не народ, а святая рать…

Неминуемо пальцем деланных

Кто-то должен с земли согнать.

Возвращается экспедиция.

Лжеэтнографы-м.н.с.,

Аспиранты не без амбиции

Предлагают начать процесс

По отъёму земель. Разведчики

За успех дела зуб дают,

Потому что народ беспечен там,

А таких непременно бьют.

«Той страны все поля обширные

За год не облетит Кощей,

А граница там штрихпунктирная,

То есть нету её вообще.

К ним придём как на Русь варягами,

И уж если не мы, то кто

Наведёт в том краю порядок им,

Самих выставив далеко?

Обречём мы на деградацию

Процветающий тот народ.

Фонд земельный, богатство нации

Срочно пустим мы в оборот.

По кадастрам и прочим сведеньям -

Земля жирная, чернозём.

С Божьей помощью на имения

Мы земельку ту раздерём.

Так чего же мы ждём и медлим что?

По преданию мудрецов

За своим идём, за наследием

Архаических праотцов.

Сделке сделают пролонгацию

Иезекииль и Ездра,

Идеологи нашей нации,

Богословия доктора».

(Так без Маркса всё стало ясно мне,

Объяснилось само собой,

Как сменился другой формацией

Первобытно-общинный строй,

Где язычники некрещёные

По понятиям жили всласть,

Как землицу они прощёлкали,

И откуда напасть взялась.

«Государство и революция»

Наш Ильич сгоряча писал,

Государство подверг обструкции,

И без власти пожить мечтал.

Только жизнь все его идиллии

Порешила как спецотдел,

Показала, что власть дебильная

Много лучше чем беспредел.

Власть презревшему и беспутному

Остаётся одно — тикать.

Так что скажем спасибо Путину

За ту властную вертикаль,

Что он строил для нас и выстроил.

Этой власти нам будет впрок…

В президентских своих амбициях

Пусть идёт он на третий срок

Со своими метаморфозами

Совокупный делить продукт.

Не пойдёт — умолим как Грозного

Всю страну не отдать за фук

Проходимцам и верноподданным,

Как в приельцинские года.

Пусть продаст всё, что не распродано,

Если есть ещё, что продать.

Олигархи при нём стараются,

Им уменья не занимать,

Пусть жиреют на благо нации,

Потом будет, что отнимать.

Что нам Ельцина Конституция -

Юридический пустячок…

Путин, питерцы и коррупция

Оставайтесь на третий срок.

Путин внял и как мать с потугами

Нам Медведева породил,

И дай Бог, чтоб стране услугою

Тот медвежьей не навредил).

Обделённое племя Даново,

Но в составе других племён

Переделать решило заново

Карты древнюю тех времён.

В результате голосования

К той земле, якобы ничьей,

Быстро шлётся формирование

В шестьсот сабель, точней мечей.

Велика страна не трактирами.

Только там, где над небом зонт

И граница не штрихпунктирная,

Солнце сядет за горизонт.

Но в земле, мухой не засиженной,

По лесам вдоль большой реки

Про края, от набегов выжженных,

Не твердили большевики.

На активах и партсобраниях

Не базарили до зари,

Пребывали в своём незнании

Первобытные дикари,

Тихо мамонтов они жарили…

По указке из высших сфер

Шли на запах пассионарии,

Племя Даново, например.

Заглянув на гору Ефремову

На Господнем своём пути

В дом Михи, друга благоверного,

Не могли они не зайти.

Пять мужей, что в Лаис с заданием

Приходили глазеть вокруг,

Рассказали, что есть в том здании

И насколько Миха им друг:

«Там ефод есть, наряд священника,

Истукан в окруженье мирт,

И припрятаны в куче веников

Терафим и литой кумир.

Здесь не секта, скорее уния

Узурпировала права.

А что делать, вы сами думайте,

С кем делить вам одну кровать,

Разорвать ли союз с унитами…»

В дом Михи эти пять вошли

И изделия все отлитые,

Взяв по описи, унесли.

На пороге с церковной утварью

Их застал молодой левит,

Собирающийся к заутренней:

«Что вы делаете — вопит -

Полномочия кем вам выданы,

От кладовой кто дал ключи?

Святотатствуете невиданно…»

Но сказали ему: «Молчи,

Мы не сделали преступления.

Что кричать, дети спят кругом.

В богоизбранном нашем племени

Будь священником и отцом.

Чем прислужником у хозяина

В доме частном поклоны бить,

Не хотел бы