С принятием решения Касиваги промедлил буквально несколько минут. Несколько минут с минимальным ускорением – как раз то, что требовалось Ирине, всеми силами тянущей время. А потом ракетоносцы, медлительные, тяжелые, неповоротливые, но обладающие колоссальной мощью залпа, развернулись-таки в боевой порядок, и с этого момента судьба сражения была решена.

Совокупный залп сорока ударных кораблей попросту смел линкоры восточников. Касиваги мог не стыдиться своих предков – он ушел в бою, как и подобает самураю. Вот только это было единственным светлым моментом во всей истории. Его эскадра, последняя организованная сила Ассоциации Восточных Народов в секторе, перестала существовать. Сама того не зная, капитан-лейтенант Николаева сумела малой кровью одержать победу на этом этапе войны.

Однако самый главный свой триумф она получила не когда ее избитые корабли вернулись на орбиту Нового Амстердама, и даже не спустя две недели, на Урале. Это произошло через семь часов, когда в систему буквально ворвались линкоры адмирала Александрова, и прямо в рубке своего флагмана он, наплевав на условности и никого не стесняясь, подхватил Ирину на руки и, подбросив, едва не впечатал в потолок. Конечно, чуть позже, оставшись наедине, он сурово выговорил Ирине за нарушение приказа, но… почему-то недовольства в его голосе не чувствовалось совершенно.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда оказался тот факт, что группе Николаевой пришлось вернуться к Уралу. Не всей – авианосец адмирал забрал с собой, но линкоры и эсминцы получили слишком серьезные повреждения, и гнать их в бой означало потерять безо всякой пользы. Впрочем, как показали дальнейшие события, это было правильное решение.

Система планеты Урал. Через три недели

Контр-адмирал Лурье пребывал в отвратительном настроении. Ничего удивительного в том не было. Француз был достаточно умен, честолюбив и вдобавок не чужд некоторой самовлюбленности. Ну, бывает, нравится человеку, когда им восхищаются, а тут…

Вначале из рейда примчался Вассерман, да не один. Приволок кучу транспортов, перегруженных трофеями настолько, что непонятно, как они вообще смогли разогнаться. А еще пригнал не особо серьезно покалеченный, на скорую руку залатанный авианосец. Специалисты с верфей облазили корабль с носа до кормы и вынесли вердикт – содержали его в состоянии, близком к образцовому, все системы стандартные, за месяц введут в строй. И будет у Урала наконец полноценный авианосец. Куда раньше, чем смогут достроить корабль собственной разработки, строительство которого вследствие отсутствия опыта капитально затягивалось. Так что Вассерман и его люди – герои, причем самые настоящие!

Планета носила отважных корсаров на руках четыре дня, а потом у нее появился новый герой. Точнее, героиня, вернувшаяся с Нового Амстердама, где вдребезги разнесла идущую в направлении Урала эскадру восточников. Сделала она это грамотно, хотя – и это Лурье, как профессионал, видел четко – расклады изначально были далеко не безнадежными. Скорее даже наоборот, силы, находящиеся в системе Нового Амстердама, имели некоторый перевес. Главным было суметь в короткие сроки поставить под контроль имеющиеся ресурсы и правильно ими распорядиться. У девчонки и то, и другое получилось блестяще, но и только.

Тем не менее простому обывателю такие нюансы малоинтересны. Ему – красивую картинку, героизм, победу давай! И пропагандисты старались, делая все правильно. Лурье это прекрасно понимал, но… пребывать в тени было обидно, а на подвиги он опоздал.

Впрочем, имелось и еще одно обстоятельство, не то чтобы выводившее француза из себя, но всерьез сбивающее его с толку. Пожалуй, впервые в жизни он не мог понять, как реагировать на ситуацию. Ну, обошла его девчонка на повороте – так и хрен бы с ней, по большому-то счету. В конце концов, это ненадолго. Армия не любит тех, кто прыгает через ступени, потому что при этом всегда теряются необходимые военачальнику крупицы информации, получить которые можно лишь с собственным, плавно и тщательно набираемым опытом. Исключений почти нет, даже великий Наполеон погорел на этом. Николаева же прыгнула даже не через ступени – через лестничный пролет одним махом. Рано или поздно это скажется, и падение ее окажется стремительным и болезненным. В этом Лурье был уверен. Куда больше его сейчас беспокоило и удивляло другое.

Тот факт, что Александров открыто покровительствует Николаевой, для Лурье откровением не являлся. То, что у этих двоих отношения, далеко выходящие за рамки служебных, они даже не скрывали, хотя и не афишировали. И что, спрашивается, здесь особенного? Да ровным счетом ничего. Александров человек взрослый и свободный, Николаева тоже совершеннолетняя, ничего аморального. И то, что адмирал своей протеже дорогу прокладывает (хотя, надо отдать ему должное, пока его решения оказывались удачными), тоже дело обычное на всех планетах.

Вот только на планетах Конфедерации, считающих себя цивилизованными, это делалось тихонечко. Чтобы, значит, никто не мог придраться. Местные же варвары, глядя на то, как адмирал завел себе роман с женщиной вдвое моложе, лишь одобрительно кивают и говорят что-нибудь вроде: «А наш-то, глядите, мужик!» Общепринятые в Конфедерации нормы морали здесь почему-то решительно не работали, и это шло в противовес жизненному опыту француза. Он просто не знал, как реагировать и как относиться к свежеиспеченной героине дня.

Вдобавок еще и корабль упорно подводил. Испытательные полеты после ремонта и модернизации выявляли одну проблему за другой. Вот он, результат спешки и непродуманных вмешательств в конструкцию. «Суворов» вроде бы стал сильнее, но в бой на нем идти… Нет уж, нет уж. Если за месяц десять дней корабль находится в доках, где устраняют то одну проблему, то другую, это не самый лучший показатель. И пусть Лурье самолично отказался от подвига и славы (а как иначе назвать согласие на то, чтобы Николаева выдвигалась на помощь Александрову самостоятельно), по большому счету это было грамотное решение. Вылези болячки конструкции во время похода, до родного дока он имел реальные шансы просто не догрести. А ведь предстояло еще испытать оборудование обеспечения гиперперехода. Оно вроде бы не менялось, техники подрегулировали что нужно да произвели регламентные работы, но после тех фортелей, что линкор уже выкинул, хотелось проверить абсолютно все. И в этом вопросе командование было с Лурье солидарно.

В свете всего этого ничего удивительного, что когда командиру «Суворова» доложили об обнаружении быстроходной малоразмерной цели, он с трудом удержался от того, чтобы покрыть всех неприличными словами из русского лексикона. Ну, цель, ну, малоразмерная… Для того чтобы свести с ней знакомство накоротке, имеются корветы.

Увы, ближайший корвет сейчас находился в двенадцати часах хода, если разгоняться с максимальным ускорением. Инструкция же в подобных ситуациях однозначно требовала произвести немедленный перехват цели ближайшим военным кораблем. Такие инструкции пишутся кровью – у всех еще был в памяти случай, когда лет двести назад во время какого-то внутриарабского конфликта маленький, никем не принятый всерьез кораблик рванул в атмосфере мегатонн этак на восемьсот, разом сделав непригодным для проживания целый континент. Повторения никто не желал, и алгоритм действий составили раз и навсегда. Так что пришлось Лурье скривиться, как от зубной боли, и погнать на перехват аж целый линкор.