Симон вдруг отметил, каким красивым кажется сосредоточенное лицо Эммы. Хотелось протянуть руку и убрать со щеки серебристую прядь, нежно коснуться скул, прижаться губами к пульсирующей на шее жилке…

«Элен Делорм, 1 октября 1801года

Я не могу в это поверить! Это просто невозможно. И настолько ужасно… В последние дни я плохо себя чувствую, от резких запахов кружится голова, а сегодня мне приснился странный сон, будто бы я играла в футбол. Но, не в своем теле. Я словно была Алькором. Потом упала в обморок во время урока, и меня отнесли в больничную палату. После анализа крови выяснилось, что гены магического существа, свойственные нашему роду, проявились и у меня. Итак, я — существо, завораживающее людей, влюбляющее их в себя, и мне нужен партнер. Но, самое главное, кем он оказался. Это Алькор Блэнк — мой лучший друг…»

— Похоже, это дневник вампирки, у которой тоже была пара, — предположил Симон, когда девушка перевела последнюю запись.

— Потрясающая наблюдательность, Спенсер, — съязвила Конни, — в этой комнате сложно найти вещь, к партнерам магической школы не относящуюся.

В ответ на это Симон сузил глаза и коварно произнес:

— Слушай, Конни, если я сяду ближе к тебе, может быть, ты станешь менее раздраженной? Думаю, ты слишком подавляешь свое альтер-эго. Между прочим, госпожа Пем ждала от нашего общения совсем другого.

Конни перевернула страницу, и, старательно изображая равнодушие, сказала:

— Валяй, садись ближе. Мое здоровье мне еще дорого…

Затем, чтобы больше не впиваться настороженным взглядом в партнера, она продолжила чтение:

«Элен Делорм, 10 октября 1801года

Мне опять не по себе… Есть легенда, что пары, связанные магическими узами, которые встретились в стенах школы, преследуют несчастья. Не знаю, насколько, это — правда, но не хочу такой судьбы для нас с Алькором. Достаточно и того, что я фактически вынудила его быть со мной. Да, мы знакомы давно и душевно близки, как никто другой, и все же…

Меня мучает единственный вопрос — могут ли детские чувства стать настоящей любовью?

Профессор Джефферсон, который дает мне зелье, ослабляющее чары притяжения, утверждает, что все будет хорошо, и мы с партнером сможем преодолеть любые трудности. Якобы все подобные пары находят счастье в браке. Но, почему же мне так страшно?»

К моменту описания тревог и сомнений Элен, Симон уже сидел рядом с вампиркой, заглядывая ей через плечо. Услышав последнюю фразу, он решил обратить внимание Эммы на себя. Новость о влюбленных парах, которых преследовали неудачи, мягко говоря, его не обрадовала:

— Конни, как думаешь, а почему нам с тобой никто не говорил о проклятии? Ты в него веришь?

Эмма оторвалась от дневника и недовольно покосилась на партнера. Тот оказался как-то уж слишком близко: девушке даже удалось уловить смутно знакомый аромат жасмина:

— Триста лет прошло. Такие слухи быстро забываются. Впрочем, я почти уверена, что проклятием нашей пары является Морис Родани!

— А, может, Арам Джонсон? — Симон провокационно придвинулся к ней вплотную. Эмма почувствовала странное тепло в груди: её альтер-эго почти мурлыкало от внимания и нежности партнера.

— Спенсер, ты становишься слишком предсказуемым, — с этими словами Конни сунула слишком увлекшемуся парню тетрадь в бархатной обложке. — Раз такой умный, читай сам. Дальше записи на английском языке, так что ты справишься. А я что-то устала…

Симон со вздохом открыл тетрадь там, где начинался английский текст. Почерк автора был мелким, но, тем не менее, достаточно разборчивым:

«Алькор Блэнк, 13 октября 1801года

Итак, мы с Элен решили вести общий дневник. Профессор Джефферсон утверждает, что это поможет нам лучше понять друг друга…

Иногда мечты сбываются самым парадоксальным образом. Мне всегда хотелось быть рядом с Элен, и вдруг такая удача: я — ее партнер. Знаю, что многие парни в школе завидуют, ведь Элен — не только чистокровная вампирка, сильная магически, но еще и настоящая красавица: стройная фигура, белокурые локоны, ярко-синие глаза. И все же я рад, что меня в ней привлекает не только магическое очарование и красивая внешность. Просто так сложилось, что с раннего детства она — самый близкий для меня человек. С ней, в отличие от других девчонок, я чувствую себя легко и свободно. С ней можно поговорить обо всем, и, если нужно, попросить совета…»

В этом месте чтение пришлось прервать, потому что Эмма неожиданно закашлялась. Симон протяжно вздохнул:

— К сожалению, с откровенностью и дружескими чувствами у нас с тобой, Эмма, проблемы.

Вампирка кивнула головой:

— Не отвлекайся, Спен…ммм, Симон.

«Но меня всерьез беспокоит отношение Элен к нашему партнерству. Кажется, ей нелегко приходится. Она не может принять навязанную магией любовь и возникшее притяжение. Моя девушка боится, что наши новые отношения будут хуже, чем те, что были раньше. Порой я в ужасе просыпаюсь среди ночи — снится, что Элен останется со мной только из-за наследия, но никогда не сможет по-настоящему меня полюбить. Тогда до конца своих дней мы оба будем несчастны…»

Симон вдруг резко оборвал чтение, и Конни недовольно покосилась в его сторону:

— Ну, что с тобой?!

— Просто запись закончилась, — помолчав немного, ответил Симон, который невольно примерил последние слова партнера Элен на себя. «А что, если и Конни, никогда…?»

Почувствовав грусть, охватившую партнера, Эмма решила его поддержать. Она осторожно опустила голову на плечо Симону, снова вдохнув знакомый аромат жасмина.

К щекам Симона прилила кровь. Пытаясь скрыть смущение, он, чуть хрипловатым голосом, принялся читать дальше:

«Алькор Блэнк, 17 октября 1801года

Сегодня я получил любовное письмо и не успел его выбросить. Я и подумать не мог, что это так заденет Элен. Она устроила мне жуткую сцену ревности, угрожая выцарапать глаза незадачливой поклоннице. Я долго ее успокаивал, а потом притянул к себе и крепко поцеловал. В первый раз мне показалось, что мы стали одним целым. Кажется, она все же что-то ко мне чувствует…»

«Идиот. Она не может быть к тебе равнодушной. Она же — магическое существо», — сонно подумала Эмма, прежде чем переложить голову с плеча партнера на мягкую подушку. Перед тем, как погрузиться в глубокую дрему, Конни снова увидела себя на холме неподалеку от школы, с платком в руках…

Симон, заметив, что девушка спит, отложил книгу и погасил свечи. В лунном свете, проникающем сквозь узкое окно, волосы Эммы отливали серебром, а безупречные черты лица, обычно искаженные презрительной усмешкой, смягчились. Никогда прежде Симон не видел её такой умиротворенной, такой сказочно красивой.

Человек осторожно прижал к себе спящую вампирку и закрыл глаза: «Мы, наконец-то вместе, как море и ветер. И это — правильно!»