Вампиры удивленно шептались, пока старшая из них не выступила вперед:

— Какой безрассудный поступок. У тебя был только один шанс из тысячи. Ты бы погиб, как это случилось с вашим профессором, если бы вы с Элен не оказались родственными душами. Полная синхронизация человека и вампира — крайне редкое явление. Тебе просто невероятно повезло. Твоя кровь откликнулась на зов души и приняла силу вампирки, теперь ты можешь спасти нашу сестру.

Я, молча, кивнул, и приложил ладони, буквально искрившиеся от магии, к груди девушки.

Никогда не забуду ту минуту, когда она открыла глаза…»

На этом запись заканчивалась, а оставшиеся листы дневника были кем-то предусмотрительно вырваны…

Симону снился чудесный сон. Такие сны давно стали для него редкостью.

…Он сидел на деревянных качелях, увитых хмелем. Прямо над головой простирался голубой небосвод, с размытыми по нему перистыми облаками. Под ногами Симона медленно проплывала земля. Ему казалось, что он видит вдали башни школы, темно-зеленую кромку леса, блестящую водную гладь пруда. Улыбаясь, Симон поднял голову и подставил лицо ласковым солнечным лучам.

Мгновение спустя какая-то тень заслонила солнце. Открыв глаза, Симон увидел вампирку. Минуточку, Эмма парит в воздухе? Это нормально для чистокровной?

Симон не понимал, как это возможно, пока не заметил за спиной блондинки два развернутых белоснежных крыла. Девушка неожиданно улыбнулась, и эта улыбка была такой нежной, что сердце Симона забилось с удвоенной силой.

Вампирка резко толкнула качели, и Симону пришлось крепче схватиться за них, чтобы не упасть. Просто невероятное чувство — летать вместе с Эммой…

Мгновение невозможного счастья захлестнуло Симона настолько, что он не заметил, когда качели замедлили ход. Фигура девушки начала таять — сначала исчезли крылья, затем и сама Эмма. Симону показалось, что девушка испугана, но во сне трудно заставить себя пошевелиться, поэтому все, что он мог сделать — это смотреть.

Симон поежился, когда от сильного порыва ветра, качели едва не перевернулись. Как без помощи вампирки ему спуститься на землю, и куда подевалась Эмма?…

* * *

Парень проснулся в холодном поту. Солнце поднялось довольно высоко, его лучи падали на пол, проникая в комнату сквозь неплотно задернутые шторы.

Эмма лежала рядом и казалась совершенно спокойной. «Хвала Небу, только сон», — блаженно потянулся Симон, подавляя непонятно откуда взявшееся беспокойство.

«Скорее всего, история Элен и Алькора так на меня подействовала», — подумал Симон. Он повернулся, опираясь на локоть, чтобы незаметно полюбоваться вампиркой, пока та спала. Длинные ресницы, нежная кожа, острый подбородок и красиво очерченные губы, светлые пряди волос, разметавшиеся по подушке, расслабленная поза — словом, никакого ощущения скованности или же напряжения, которое наблюдалось у Эммы в течение дня.

Симон снова поймал себя на мысли, что хрупкой вампирке, с её тонкими и правильными чертами лица, наверняка пошел бы наряд в стиле конца восемнадцатого века. Из головы никак не желал уходить пресловутый дневник. Вспомнив о паре из прошлого, которая так любила друг друга, Симон резонно решил, что не будет ничего плохого, если он, как партнер, хотя бы раз поцелует свою вторую половинку. Симон склонился над спящей Эммой и замер, ощутив нежный аромат миндаля.

Серые глаза недовольно распахнулись, и Симон тут же пожалел, что не сорвал поцелуй секундой раньше:

— Спенсер, не загораживай мне свет.

Симон обиженно отшатнулся, подумав, что спящая Конни могла бы и не пользоваться чарами, если ей ничего не хочется от партнера…

Эмма, тем временем, села на кровати, зачем-то судорожно затягивая шнуровку на рубашке. Симон недовольно фыркнул:

— Конни, почему у тебя с утра такое паршивое настроение? Даже для вампирки, ты слишком раздражена.

Девушка поморщилась. Она решительно не переносила критику в свой адрес, и, тем более, от партнера. Но ей пришлось ответить, ведь упрямый человек просто так не отстанет.

— Понимаешь, Симон, — сделав акцент на слове «Симон», она намекнула, что пару приличнее называть по имени, — у нас сегодня сдвоенное занятие по высшим рунам, вместо химии. Я Локсли терпеть не могу, особенно с тех пор, как она назначила Родани старостой вечернего курса. Никогда не прощу эту каргу!

Симон, почувствовав опасную тему, решил тут же перевести разговор в другое русло. Он еще в больничной палате наслушался возмущений по поводу новой старосты вампиров, которая получила свою должность, ну, совершенно, незаслуженно:

— Эмма, а что думаешь по поводу дневника? Чем закончилась история предыдущей пары? Последние страницы вырваны. Интересно, осталась ли Элен в живых?

— Думаю, она выжила, — невозмутимо ответила Конни, схватив с прикроватной тумбочки зеркало и серебряный гребень. Симон, который уже имел удовольствие наблюдать, сколько Эмма может вертеться перед зеркалом, решил сказать еще несколько слов, прежде чем уйти к себе.

— Что ж, теперь мы знаем, как спасти твою жизнь в случае необходимости.

Конни от такой самоуверенности поперхнулась, и выронила из рук гребень:

— Нет уж, дорогой партнер. Твоим способностям я не доверяю. Мы с тобой слишком разные, чтобы наша кровь дала тот же эффект, что описан в дневнике. Поэтому, если со мной что-то случится…то просто живи дальше. Не надо этого глупого героизма.

Симон не на шутку оскорбился:

— Ты слишком низко ценишь своего партнера, Конни. Спорим, что, к примеру, сегодня, на уроке Локсли, я быстрее справлюсь с заданием, чем ты?

Эмма коварно улыбнулась. Её настроение с отметки «ужасно» поднялось до «удовлетворительно»:

— Это слишком просто. Давай, лучше, ты приманишь в кабинет мышей! Думаю, Локсли их боится. Десятка вполне хватит!

Симон, услышав предложение вампирки, помрачнел. И тут слишком довольное лицо Эммы натолкнуло его на весьма интересную мысль:

— Идет. Но, если я это сделаю, то ты, Эмма, наденешь платье, принадлежавшее Элен. Я спрашивал у гномов. Благодаря магии комнат одежда хорошо сохранилась.

Эмма на секунду растерялась. Но деваться некуда — вампиры не привыкли проигрывать смертным. Конни небрежно кивнула, соглашаясь, и снова повернулась к зеркалу.

* * *

После сытного завтрака партнеры отправились на уроки. У кабинета Высших Рун, они, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. Эмма направилась к вампирам, а Симон свернул к ученикам «утреннего курса».

Дороти Пейн радостно кивнула Эмме, Кортни и Джелли, бессменные телохранители «принцессы», — отвесили неуклюжие поклоны, и лишь Морис улыбнулась одними губами. В тигровых глазах Родани светился лед: