— Бывшая староста снова соизволила прийти на занятия. Как альтер-эго, не беспокоит? А то, ты больше времени проводишь в больнице, чем учишься. Это — невосполнимая потеря для нас, «принцесса».

Эмма смерила бывшую подругу презрительным взглядом: «Все-таки Родани решила высказаться. Что ж, тем лучше, смогу спустить пар»:

— Твоими молитвами, Морис. Кстати сказать, я ждала от тебя большей изобретательности. Это мелкой Берли впору обливать Симона своими духами. Но, заметь, даже она до этого не опускается! Жаль, но придется тебя огорчить: на наши с партнером отношения твоя примитивная выходка никак не повлияла. Эти две ночи мы провели вместе, — последние слова Эмма практически промурлыкала.

Дороти хмыкнула, вампиры удивленно переглянулись. На лбу Морис залегла еще одна складка, а улыбка превратилась в хищный оскал. Она почти нежно коснулась рукой правого плеча Эммы. Конни шокированно метнулась в сторону.

— Мааааленькое перышко, — сказала Морис, демонстрируя белый пух, случайно зацепившийся за ткань, — видишь, как я о тебе забочусь. — Затем, наклонившись ниже, тихо добавила:

— Дай мне немного времени, Конни. В следующий раз я тебя не разочарую.

В ту же минуту Симон заметил хмурого Кима и решил попытаться наладить контакт. Сколько можно игнорировать друг друга?! Они же учатся в одной школе, и дружат с первого курса. Спенсер не чувствовал за собой никакой вины, и решительно не понимал, почему рыжий так странно себя ведет…

Ким стоял в стороне, почти у самых дверей кабинета, делая вид, что в упор не замечает друга. Проследив за тоскливым взглядом рыжего, направленным на Конни, Симон нахмурился:

— Привет, Ким, — нарочито бодро поздоровался он, — как дела?

Берли медленно повернул голову на звук его голоса. Взгляд парня тут же изменился — стал холодным и неприязненным.

Повисло молчание, и, когда Спенсер понял, что отвечать ему никто не собирается, он начал злиться:

— Я вообще-то с тобой разговариваю.

— А я с тобой — нет, — неожиданно спокойно отреагировал Ким.

— Ким Берли! Что с тобой?! — возмутилась Анита, вставая между ними.

— Отстань от меня, Спенсер. Иди, болтай со своей вампиркой. Хватит изображать из себя лучшего друга и хорошего парня.

— Ким! — потрясенно выдохнула Анита. Но тут по коридору, цокая каблучками, прошла профессор Локсли, и Берли вслед за ней зашел в класс.

В этот день, к неудовольствию Берли и Морис, и, к некоторому недоумению обоих курсов, партнеры впервые сели за одну парту. Локсли начала диктовать скучную лекцию. Ученики старательно записывали, пока, спустя примерно двадцать минут, Эмма не толкнула Симона в бок:

— Спенсер, пришло время выполнить обещание, если тебе не «слабо».

Симон ответил хмурым взглядом, и вполголоса прошептал приманивающее заклятье. Сначала ничего не произошло. Но, уже спустя минуту, откуда-то из-под двери выкатился серый комок. Потом второй, третий… Симон прикрыл глаза. Ему было неловко проделывать подобное на уроке своего декана, но уговор есть уговор.

Локсли от неожиданности вскрикнула. Мыши от звука ее голоса бросились врассыпную, забираясь под парты и прячась под шкафами.

Поднялся невероятный шум. Вампиры давились от хохота, благосклонно кивая Симону. Даже по лицу Морис скользнуло подобие улыбки, хотя она и понимала, что радоваться особо нечему, ведь, скорее всего, на эту шутку Симона подбила Эмма. Ничего не понимающие люди с укором посматривали на однокурсника. Лиз и Памела с испуганными криками влезли на парты. Лиз, правда, быстро оправилась от первого потрясения, и уже активно строила глазки смотревшему на нее снизу вверх Сэму:

— Да, порой, сильная любовь меняет человека не в лучшую сторону. А еще — слишком близкое общение с вампирами. Что ты думаешь об этом, Сэм?

Анита, вполголоса, шипела на друга не хуже змеи:

— Симон, ты, что, с ума сошел? Да я тебя после урока самого в мышь превращу, если нас накажут за это безобразие!

И только Ким Берли сидел безучастно, по-прежнему хмурясь, всем своим видом показывая: «У меня тут жизнь рушится, а Спенсер опять выпендривается!»

Эмма Конни сияла, как новенькая серебряная монета. Она, пожалуй, получила больше удовольствия, чем кто-либо другой из присутствующих. Но потом, вспомнив свое неосторожное обещание, подавила вздох. Но отступать уже поздно.

Наконец, Локсли вспомнила подходящее к случаю заклятие, заставившее мышей покинуть классную комнату:

— Так, мистер Спенсер. Пять баллов за изучение дополнительного материала…

Анита радостно улыбнулась.

— …и минус тридцать баллов — за сорванный урок! — закончила профессор.

Анита помрачнела и бросила в сторону Симона еще один грозный взгляд.

— А вас, мистер Спенсер, после уроков ждет уборка листьев. Наш садовник жаловался, что ничего не успевает. Надеюсь, вы дадите выход неуёмной энергии, копаясь в земле…

Симон вовсе не выглядел расстроенным. Внезапно он почувствовал себя обычным подростком, каких в мире сотни тысяч. Вампиры, возможная межрасовая война, проблемы с партнерством отступили на задний план. К тому же, вечером его ждало свидание с прекрасной девушкой.

Жизнь явно начала меняться к лучшему.

Рядом со школьными теплицами спряталась душевая, и, после долгой уборки листьев, а, затем, копания в земле, оказалось приятно подставить тело струям горячей воды. Покончив с процедурой «смой с себя всю грязь, прежде чем явишься пред светлые очи чистокровной вампирки», Симон переоделся, и пошел прощаться с садовником.

Его руки все еще ныли после переноски удобрений. Впрочем, садовник оказалась приятной женщиной средних лет, и не стала слишком его задерживать. Более того, когда Симон заикнулся о том, какие красивые цветы растут в ее теплицах, женщина растаяла и предложила выбрать что-нибудь в подарок «для красавицы Эммы». Симон немного растерялся, но, подумав, решил, что цветы, как нельзя лучше подходят к романтическому свиданию. А еще они удачно сочетаются с советом Аниты проявлять внимание.

Окинув взглядом теплицу, садовник посоветовала ему взять ирисы. Очень красивые и благородные цветы. Ирисы выглядят изящно и на языке цветов означают: «Я тебе доверяю».

«Вот только понравятся ли они Конни?! Надеюсь, она исключительно лилии терпеть не может», — с беспокойством думал Симон, открывая дверь гостиной в Северной башне, где его должна ожидать Эмма.

* * *

Эмма стояла у зеркала, придирчиво рассматривая отражение. Сначала она думала, что наряд, сшитый по моде позапрошлого века, ей не пойдет. Однако сейчас, как ни старалась, не могла найти в новом облике ни одного недостатка.

Платье, тщательно выстиранное и выглаженное гномами, действительно отлично сохранилось. Ткань за прошедшие годы не потеряла цвета. Похоже, Элен была худенькой и невысокой, поэтому Эмме даже «подгонять» наряд с помощью магии не пришлось.