Что еще за дурацкие мысли⁈ — изумился Док. — Отравить всех нас одновременно практически невозможно, следовательно…

Похоже, что травить туземки никого не собирались — та, что повыше, пригубила чашу, передала подружке…

— Догадливые или просто ритуал такой? — принялся гадать подозрительный Сан, наблюдая как красотки поочередно прикладываются к питью. Старшая из дев взяла с блюда яблоко, сочно вгрызлась…

— А на блюде апельсинки! — застонала прожорливая вдова, отпуская плечо рулевого.

Энди и сам в некоторой растерянности смотрел на беззащитных аборигенок. Странные они все же чем-то… Но вот течет яблочный сок по улыбающимся губам и мысли немного… Немного не морские.

Угадав в шкипере старшего из пришельцев, девушка с поклоном протянула ему чашу.

— Гм, ну раз такой обычай, — Магнус старался не смотреть на отчетливо угадывающуюся под тонким платьем грудь островной хозяйки. — Так… просто вода. Но вкусная.

Энди принял чашу в свою очередь, сделал маленький глоток… свежая прохладная вода, легкий привкус сладких цветов, должно быть, в родник слетали соцветья…

Самая маленькая девушка приглашающее указала в сторону тропинки.

— Пожалуй, пойдем, неудобно отказываться, — смущенно пробормотал шкипер.

Вообще-то, отказываться от приглашения и мысли ни у кого не возникало. Энди машинально опирался на пухлое и неустойчивое плечо вдовы. Видно сквозь плотную повязку было так себе хорошо. Гости и хозяйки уже вступили на узкую тропинку. Идущий впереди Док, галантно отводил колючие ветви кустов, пропуская очаровательных туземок.

На середине подъема Энди вспомнил, что оставил багор на пляже — мыслишка была глупой — не хватало еще в гости с острым железом тащиться. Остров был абсолютно безопасен, его гостеприимство рулевой чувствовал затылком, спиной, подошвами сапог, горящими щеками, а при взгляде на спину местной девушки, так и иными частями тела. Райское местечко. Удивительное. Хотя, что в этом удивительного? За столько дней тяжкого пути разве так странно встретить островок безмятежности? В каждой игре случаются приятные моменты.

Впрочем, об игре можно было подумать потом. Остров удивлял. Тропинка превратилась в каменные ступени, потом ступени расширились и стали удобной лестницей, появилась балюстрада. Затем гости вышли к дворцу…

— Боже милостивый! — в восторге выдохнул Док, любуясь великолепным зданием.

Белый камень словно светился в сгущающемся сумраке вечера. Этот естественный свет оттеняли уже зажженные светильники у лестницы. Широкие ступени просторной веранды, десятки тонких колонн, арки широких окон, изящное ограждение веранды второго этажа… На ступенях дворца стояла невысокая прекрасная женщина.

— Царица Ки! — торжественно объявила аборигенка, опускаясь на колени.

Энди невольно поморщился — резкий, грубоватый крик служанки отчетливо дисгармонировал с полутьмой чудесного вечера, прелестью изящного дворца и совершенством царицы. Положительно, если бы аборигенки и далее оставались немыми, было бы куда лучше. Впрочем, издержки чересчур тонкого болотного слуха, не стоит обращать внимания…

Собственно, Энди и не обращал — вместе со всеми гостями он преклонил колено, приветствуя хозяйку острова. Даже упрямая вдова склонилась вполне охотно.

Царица простерла обнаженные, унизанные серебряными браслетами, руки и улыбнулась:

— Благодарю богов, пославших нам гостей! Будьте как дома, морские скитальцы! Грустящим — веселья, уставшим — отдыха, больным — скорого исцеления! Наш остров скромен и небогат, но стол накрыт.

«Скромен»? Накрытый стол стоял у самых ступеней — и блюд на нем было не счесть. Вот длинное блюдо с ломтями ароматной свинины, круглые чаши (похоже, серебряные) с маринованной рыбой и овощами, нарезанные колбасы и рулеты, пудинг (здесь⁈ Истинное чудо!). Кувшины с вином и пивом (портер! Определенно, портер! Невозможно его не узнать!). Девушки подхватили гостей под руки и со смехом увлекли к столу. Плотоядная вдова уже с восторгом тянулась к свинине…

— Ты слеп? Позволь, я помогу тебе.

Вот этот голос Энди нравился. Нежный, щекочущий воображение. Прямо до боли щекочущий…

Прикосновение к руке… Рулевой смотрел на царицу, но почти не видел ее. Повязка вроде бы позволяла, но слишком сильно было волнение и надежда…

Царица Ки ростом едва ли доставала до плеча рулевого. Изящная маленькая женщина с тонким как у статуэтки, сказочно прекрасным лицом. Улыбка, блеск жемчуга зубов и драгоценных камней в тяжелой тиаре и серьгах. Длинные локоны цвета полуночного неба. Открытое плечо, парчовое тяжелое платье… или не парчовое? Детали ускользали, оставался лишь восторг.

За столом шумели, смеялись, звенели серебром кубков…

— Гость, ты совсем слеп? — спросила царица, вкладывая в пальцы рулевого большой кубок.

— О да! Сейчас… Совершенно слеп.

— Бедняга. Я чувствую — ты странен душой и удивителен. Идем, я смягчу твою боль.

Она вела за руку, почти на каждой ступени останавливаясь и прижимаясь к гостю. Энди вдыхал аромат благовоний, касался стройного удивительного тела, пригубливал кубок. Царица чуть слышно смеялась. Энди не очень связно размышлял о том, что шорты — наряд не для таких удивительных случаев, но это не имеет значения, поскольку Она все чувствует и видит. Она-то определенно зрячая.

Ложе ждало под открытым небом. Просторное как палуба фрегата, заваленное расшитыми подушками и шелковистыми шкурами ланей. Освободиться от шортов стоило определенного труда, но с этим справились и Энди рухнул в блаженство…

…После первого восторга, царица сняла повязку с глаз слепца. Красавица долго всматривалась в лицо гостя, Энди смотрел на нее, на переполненное звездами небо, на чудесный мир и от полноты чувств ничего не видел.

— Ты прекрасен, Герой-с-Моря, — прошептала царица. — Твои глаза волшебны. Я сразу почувствовала. Они драгоценны. Живое, чужеземное серебро. Ты, правда, ничего не видишь?

— Когда-то я видел сияние солнца и звезд, но в твоем присутствии ослепнет любой, — сказал моряк и не соврал ни словом. Он провел ладонью по маленькому лицу с безупречными чертами, царица обвила руками загорелую шею гостя. Властительница острова явно истосковалась по настоящим мужчинам. В общем, случился редкий вариант взаимовыигрышной партии. Редчайшая удача…

Они занимались любовью, засыпали, просыпались, пили вино и снова предавались любви. Восход коснулся своими розовыми перстами легкого шелкового балдахина, ветер вздувал облачным парусом легкую защиту, наслаждаться в тени было ничуть не хуже чем в ночной прохладе. Белый шелк бесконечно трепетал в порывах легкого бриза, царица и гость трепетали в объятьях друг друга. Иногда хозяйка покидала любовника, дабы исполнить свой долг перед гостями — внизу продолжался пир. Прекрасная Ки возвращалась с амфорой, прохладное, едва хмельное вино слегка кружило голову и будило страсть. Энди блаженствовал и засыпал, возлюбленная исчезала и возвращалась, стоило гостю-любовнику пробудиться. Они состязались в нежности, под звуки песнопений и смеха внизу, день обернулся ночью, а восход закатом. Моряк отщипывал