так что моё внимание они не привлекли. С потолка свисали связки лука и чеснока. На стеллажах вдоль стен хранилось кое-что поинтересней.

Первым делом обнаружился чистый, как слеза ангела, самогон, закатанный в трёхлитровые банки и налитый в бутылки без этикеток. Куски белого солёного и золотистого копчёного сала, закрученные помидоры и огурцы, батарея банок с разнокалиберными компотами, икра заморская-кабачковая, а на закуску — свиной копченый окорок.

Не будет мужчина делать столько заготовок, когда один живёт, если, конечно, не собирается протянуть на этих запасах всю ядерную зиму. Однако, отбросив все сомнения, я захватил две банки компота, бутылку самогонки, окорок и разных закруток наверх. Если бы при себе был нож, то начал бы есть прямо в подвале, потому что желудок уже сводило от голода.

В кухне всё ещё стояло адское амбре, исторгнутое холодильником. Нет, глаза уже не резало, да и вряд ли бы в моём состоянии это испортило бы мне аппетит. Но зачем всё это нюхать, если можно избежать. Переместив награбленное в комнату, начал пир. Жрал так, будто с голодного края сбежал. Организм затратил множество резервов, чтобы залатать простреленную печень, а теперь требовал всё срочно компенсировать.

И я жрал. Один. В темноте, стараясь соблюдать тишину. Если громко не чавкать у меня получалось, то сдержать бурчание в пустом животе было никак нельзя. Этот звук, видимо, и разбудил Отелло.

Тот появился на пороге комнаты, вращая в темноте белками глаз и сверкая белыми здоровыми крупными зубами.

— Ты очнулся? — задал крестник риторический вопрос.

Я промолчал. Риторические вопросы не подразумевают ответов.

— А откуда столько еды? — проснулась в сомалийце практичная жилка.

— Хочешь? Присаживайся, — я указал на диван рядом с собой, — Но бананьев нема!

Минут сорок мы только и делали, что молча насыщались. Тишину нарушало только наше сосредоточенное сопение.

Остаток ночи я просидел на обитаемой мансарде, вглядываясь и вслушиваясь в окружающую темноту. Крестника я отправил отсыпаться, потому что он начал клевать носом в кусок свинины сразу, как только наелся.

Вообще, оставалось только удивляться, как он, такой субтильный, вытащил такого кабана, как я. Ладно с поля боя, там адреналин ещё решает. Но сколько он отмахал километров, взвалив меня себе на спину? Я с таким и раньше не раз сталкивался, когда ломались настоящие богатыри — косая сажень в плечах, а вот такие тощие, короткие и субтильные продолжали тянуть лямку, не смотря ни на какие тяготы. Меня удивляло это каждый раз.

Естественно, в караул я пошел не один. Компанию мне составила банка компота и солидный шмат копчёного мяса. Бдительности я не терял, но и жевать на ходу не забывал.

С первыми лучами зари я осмотрелся самолично. Нашел связку ключей и отомкнул отдельно стоящий гараж. И первое, на что я обратил внимание — машины в гараже не было. Вероятно, хозяин куда-то уехал накануне переноса, а может, и после него. Дверь-то в дом была открыта… Хотя какая сейчас уже разница?

Зато тут был самогонный аппарат, блестящий нержавеющей сталью и занимавший приличное место у дальней стены. Обилие датчиков и индикаторов на нём подошло бы больше рубке космического корабля. Больше тут ничего не нашлось, кроме обилия инструментов.

В дальнем сарае был свинарник, сейчас пустующий. Стена была выломана кем-то большим, страшным и сильным. О поросятах напоминали только белеющие разбросанные косточки. В другом просторном сарае нашлась настоящая мастерская. Тут стояли хоть и старые, но по виду рабочие станки для работы по дереву и металлу. С такой мастерской, в принципе, можно справиться с любой задачей при условии, что руки произрастают из правильного места, а не как у меня из задницы.

Отмылся я в бочке с дождевой водой, стоявшей тут же во дворе, видимо, для полива, после чего отправился будить Отелло.

Пока тот приводил себя в порядок и завтракал, я скинул лохмотья, в которые превратилась моя рабочая одежда, выданная добрыми властями в концентрационном лагере, и нарядился в чёрный спортивный костюм хозяина, не обделённого статями.

21. Мародерка

Не совсем впору пришлась одежда, но в принципе это было лучше, чем то что надето на мне. В качестве верхней одежды подобрал себе потёртую коричневую кожаную куртку, обнаруженную в шкафу. Всё… Больше я не был похож на бомжа, что при моей роже заражённого смертельно опасно. Любой нервный рейдер мог вместо зарасти, выстрелить в лоб, приняв меня за мертвяка.

— Отелло? Готов?

— Готов… Слушай…

Крестник замялся.

— Говори, — разрешил я, — Нам все равно кое-что надо сделать ещё перед выходом.

— Что?

— Гороховки и живуна надо набодяжить, — хмыкнул я, — Ты делал когда-нибудь?

— Не…

Я указал Отелло на стол где приготовил всё необходимое.

— Тогда приступай. Что сказать-то хотел?

— Как ты стал квазом? — он спросил и снова замельтешил, — Если не хочешь не отвечай, просто я хотел бы знать как это произошло чтобы не стать…

— Отлично… Мастер-диплопат восьмидесятого уровня. Таким как я, ты хотел спросить? — усмехнулся ему в ответ я, — Правильно…

Я бросил взгляд на зеркало. Быть квазом совсем не сладко. Моя внешность радикально изменилась. Челюсти раздуло, зубы стали острее и крупней, кожа стала сухой, её покрыла сеть тончайших морщин и приобрела жёлто-серый нездоровый цвет. До попадания в Улей я носил длинные волосы, собиравшиеся в хвост. Сейчас они полностью выпали и я лысый как колено. Щёки по-бульдожьи отвисли. Вот таким вот я стал красавцем.

Во всей этой ситуации успокаивает только одно — стал я крупней и оброс мускулами. Пусть они по строению от мышц человеческой анатомии неслабо отличаются, главное, что выполняют свою природную функцию, делая меня значительно сильней.

Я тут же на столе начал разбирать автомат, собираясь его почистить.

— Попав в этот мир, я ничего не знал ни про живун, ни про споровое голодание, — начал я, — Тогда не понимал чего это меня так корёжит. Думал, что на меня так действует вирус судного дня, уже успевший превратить в зомби большую часть городского населения. И только попав к нормальному знахарю в стабе, узнал, что хронически страдал от спорового голодания.

Почему бы собственно не поговорить, пока мы не отправились в путь. Так хотя бы Отелло по пути трепаться не растащит.

— Споровое голодание тоже…? — крестник испуганно посмотрел на меня.

— Тоже, — авторитетно кивнул ему в ответ, — Самое опасное в этом состоянии то, что изменения могут усугубиться.

— Усугубиться? — задал наводящий вопрос Отелло, наблюдая за тем как горошина растворяется в уксусной эссенции.

— Да… Иногда это может спровоцировать приём жемчуга, иногда перебор с гороховкой, а бывает, что изменения сами по себе продолжаются невзирая ни на что.

— И что происходит с теми у кого изменения зашли уже слишком далеко.

Я усмехнулся.

— Сам как думаешь?

Сомалиец осторожно предположил:

— Думаю, что ничего в этом приятного нет.

Кивнул и ответил ему:

— В этом случае квазы становятся всё больше и больше похожими на зараженных, не только внешне… Нет… Но и постепенно теряют свою человечность.

— Насколько я заметил человечность тут теряют не только квазы, — пожал он плечами, — Опасность в чём?

— Разум они теряют или не теряют… Разум штука очень философская. Говорят, что из бывших квазов получаются самые опасные, умные, жестокие и хитрые заражённые, способные действовать не только прямолинейно в лоб. Абсолютное большинство мертвяков придерживаются очень простой тактики — обнаружить, догнать, сожрать. Зачем выдумывать какие-то хитрости, если ты и так больше, сильней и быстрей своей добычи.

— А те кто был квазами? Они человеческую речь понимают? Могут мыслить?

Пришлось признаться.

— Я не знаю. Но точно, политесы разводить с такими не нужно. Говорят, бывшие квазы способные на всевозможные затеи вроде засад, ловушек, приманок и всего прочего такого, отчего в жилах кровь стынет.

Отелло посмотрел на меня не пытаясь прятать испуг.

— Серьезно?

— Да, куда уж серьёзней. Если они и сохраняют разум, то он становится у них ориентирован на другое, — пожал я плечами, — Тут, конечно, нельзя исключать, что большинство этих, так называемых, хитростей существуют только в байках пьяных рейдеров…

— Я слышал русскую пословицу хорошую: дыма без огня не бывает. Верно? — блеснул познаниями крестник.

— Да, кто его знает, — пожал я плечами, — Я видел однажды нетипичное поведение, когда колонна пиковых попала в организованную заражёнными засаду. Получилось сбежать тогда от муров.

Сомалиец замолк сосредоточенный на фильтрации живуна. Я тоже