Самое правильное — не батрачить на стаб, а отправиться на вольные хлеба, так сказать. Вступить в группу рейдеров или… Чем Стикс не шутит, создать свою. Мои парни составят костяк, возможно, освобождённые из концлагеря захотят отправиться с нами. Почему я в этом почти уверен? Зимний — стаб старый, можно даже сказать, что древний. Все сферы в нём поделены уже очень давно. А что это значит? Да только то, что влезть со своей темой будет если не совсем невозможно, то наверняка проблематично.

Понятно, что надо больше народу. Но не думаю, что в Улье с этим будет проблема. Сто процентов, по стабам трётся уйма народу: рейдеры, трейсеры, остатки других групп или перспективные свежаки, что не нашли себя в этой, новой жизни.

Медведь получил дар ментата. Можно не очень-то и бояться всяких муров и сектантов. Просто вербовать новых людей вместе с ним. Я сам начинающий знахарь. Если это был не Дар знахаря, то я не знаю, что это вообще. Но, всё равно, надо будет показаться Лакмусу в Зимнем, чтобы снять все вопросы.

А чем я смогу заинтересовать новых людей? Тех, кого я не знаю лично. Что им предложить? Ясно, что нужно попробовать их заинтересовать финансовой стороной вопроса. А что ещё?

Приключения! Вот уж чего в Улье искать не нужно. Достаточно выйти за стены стаба, и вот они уже мчаться к тебе на встречу с полными штанами. Но шутки в сторону. Вирус петросянщины перекинулся с Отелло на меня. Что я ещё смогу предложить потенциальным сторонникам? Вопрос и правда хороший.

Спораны и кредиты — это очень хорошо, но, когда ко мне подошёл Медведь с горящим энтузиазмом взглядом, я не смог его цинично осадить и дать отказ. Ведь он верил в идею своего собственного стаба со своими законами и определённым образом жизни. Иногда решают не только или не столько деньги, сколько идеологический заряд.

Насколько я помню, Зимний был основан ещё при царизме, а отобрали его у золотопогонников самые обычные морячки, обмотанные пулемётными лентами.

Потом, как это часто бывает, мысли с планирования перепрыгнули на мою чернокожую красотку Мамбу. Высокую, длинноногую, огненногривую, горячую и очень, очень, о-о-очень чувственную. И так ярко она мне представилась, словно наяву.

Муки от расставания были почти физическими. Чуть было не застонал от досады. Непорядок. Гормональный фон как у шестнадцатилетнего, вот меня плющит и корёжит.

— Смотри, — обратил моё внимание остроглазый Отелло, — Кажется, тот драндулет.

— Давай-ка торопиться не будем, — настоял я, — Остановимся. С великов слезем и осмотримся.

— Ага…

23. Канадский кластер

Этот кластер тоже был северным, но принесло его откуда-то не из наших мест. Это легко определялось по высоким и красивым деревьям, отличавшимися стройностью и изяществом. Листья на них уже сменили окрас на яркий красновато-желтый, что эффектно их выделяло на фоне хвойных пород.

Клены… Это были именно они. Дорога превратилась из старой накатанной грунтовки в отсыпанную гравием дорожку, прихотливо петлявшую между холмами, поросшими нарядными красно-жёлтыми кленами и мрачными хвойными деревьями.

Машина, обогнавшая нас с час назад, валялась перевернутая на обочине. Вокруг неё суетились несколько бегунов.

— Что мы тут высматриваем? — тихо спросил меня Отелло.

— Ни «что», а «кого». Более крупных тварей, — ответил я очевидное, — Если минут через десять — пятнадцать на эту вечеринку не заявятся большие ребята, мы с тобой возьмем этих в ножи.

— В ножи? — спал с лица крестник, — Зачем? У нас же автоматы есть и пистолеты.

— Нужно экономить боекомплект, — путь до Зимнего неблизкий, неизвестно, когда мы сможем его восполнить.

Разговор затух сам собой. Вокруг перевернутой машины терлось семь бегунов, один из которых был матёрым, готовым уже вот-вот стать лотерейщиком. Никого более развитого мне обнаружить не удалось. Вообще, на начальных стадиях зараженные не отличаются ни интеллектом, ни силой, и опасность представляют только в больших количествах. Поэтому я не очень опасался этих семерых мертвяков. Самая главная проблема состояла в том, что на поднятый ими шум может заявиться кто-то большой и страшный. Тот, кому распотрошить легковой седан не составит никаких трудностей.

Через четверть часа ситуация не изменилась. Клёны всё так же величественно краснели вокруг нас, а заражённые толкались у перевернутого автомобиля. Всё было тихо.

— Ну что? — спросил меня Отелло, — Пошли? Устроим рок в этой дыре.

Идти никуда не хотелось, какое-то невнятное чувство тревоги не оставляло меня. Это было не предчувствием, а чем-то вроде не оформившихся опасений. Неужели я настолько расслабился в охраняемой Треблинке?

Это же очень заманчиво — переложить заботу о собственной безопасности на кого-нибудь другого. Того, кто лучше вооружен, подготовлен и сможет это сделать за тебя, а самое главное — будет рисковать своей задницей вместо тебя. Но в Улье так не работает. Здесь это путь в никуда.

— Ага, — согласился я, закидывая автомат за спину и доставая топор, — Погнали…

Заражённые, сосредоточенные на том, как бы им распаковать машину, в которой явно кто-то спрятался, нас заметили в последний момент. Мы уже успели приблизиться к ним на пятнадцать метров, когда один из бегунов сорвался в нашу сторону.

Я встретил его ударом туристического топорика в лоб.

Это послужило своеобразным сигналом к атаке. Оставшиеся ломанули на нас всем стадом. Сомалиец испуганно выругался.

— Не ссы, — ободрил крестника я, — Прорвёмся…

Больше болтать нам не дали. Если с одним заражённым Отелло справился уверенно, даже хладнокровно, второму противнику удалось его завалить, и крестник запаниковал.

Он не дал зараженному себя порвать, но на этом успехи закончились. Самое плохое, что он начал в голос ругаться на своём великом и могучем африканском языке. Разобравшись с бросившимися на меня мертвяками, я поспешил на подмогу крестнику.

После минутной возни мы уже вдвоём сидели, тяжело дыша, возле тела дохлого монстра. Отдышавшись, я спросил:

— Вот и нахрена ты ругался?

— Не ругался я…

— Да? — моему удивлению не было границ, — А чего тогда выражение лица такое матерное было?

— Молился… К нашим африканским богам сложно с другим выражением лица обращаться…

— Я думал вы там ислам исповедуете…

— Ну… Это… Исповедуем…

Я махнул рукой.

— Исповедует он…

Но тему больше развивать не стал. Уживается в голове крестника Аллах и неизвестное количество африканских божков — это его дело. Я не мулла, чтобы его заблудшую душу выводить из мрака язычества.

Вместо этого заведомо бесполезного дела проверил, кого так старательно доставали из перевёрнутого Седана заражённые, и выругался. Да… Там сидела та самая деваха. На этот раз у неё был бледный вид. Я дернул ручку двери. Закрыто…

— Сим-сим откройся!

Заклинание не подействовало. Показал жестами, чтобы открывалась. Ответом мне был лишь испуганный взгляд. Ясно. Я и сам очень похож на заражённого, а деваха перепугана до смерти. Решив с ней не возиться больше, приступил к потрошению мертвяков. Пересчитав хабар, скривился. Всего пять споранов.

Пытавшийся договориться с девахой Отелло вдруг обернулся ко мне. Посеревшее лицо африканца сказало мне больше тысячи слов. Резко обернувшись, встретился взглядом с кусачом.

Ороговевшая кожа цвета мокрого асфальта, лишённая даже намёка на волосяной покров, играла в лучах светила на мощной мускулатуре. Гипертрофированный плечевой пояс и непомерно длинные руки делали телосложение твари схожим с гориллой, однако любой самец гориллы упал бы в обморок от ослепительной улыбки кусача. Мощные челюсти не везде плотно смыкались из-за начавших расти зубов второго ряда, что создавало впечатление карикатурной адской улыбки.

Видел я в детстве обложку компьютерной игры, кажется она называлась «Хранитель подземелий» или как-то так. Так вот, оскал кусача был похож на улыбку того хранителя.

Масса твари была значительной, так как опиравшаяся на увитые мускулами передние конечности, она меня превосходила ростом в холке на две головы.

Туристический топорик в руках показался смешной детской игрушкой, а я себя почувствовал ребёнком с водяным пистолетиком, попавшим на настоящую войну. Казалось бы, такая туша должна производить порядочно шума, но кусач двигался бесшумно и плавно, готовый сорваться на спринтерский забег в любой момент. Появление развитой твари стало неожиданностью, и я несколько секунд стоял в нелепой позе, загипнотизированный клыкастой улыбкой.

Несмотря на близкое к панике состояние, вызванное неожиданным появлением этой сволочи, мозг перебрал все доступные мне