Все, что оставалось Джулсу, это напрячь оставшиеся скудные силы и ждать, когда они уедут. Ожидание казалось бесконечным. В воздухе непрерывно гудели тысячи насекомых, терзая болезненно обостренный слух Джулса и вызывая жуткую головную боль.

Чак уехал на служебном автомобиле, «чеви-кавалер» рвотно-зеленого цвета, и минут через тридцать вернулся с двумя чашками кофе. От запаха отвратительного, дешевого кофе голова у Джулса разболелась еще сильнее.

Затем появилась полиция. Пассажира такси вернули к жизни. Тот несвязно забормотал что-то о грубых таксистах и противных запахах, и полицейские бережно проводили его в свою машину. Один из стражей порядка собрал с заднего сиденья одежду Джулса, а вместе с ней и его бумажник. Из держателя на приборной доске вынули лицензию.

Самым последним и самым тяжелым ударом было появление муниципального эвакуатора, и Джулс бессильно наблюдал, как его любимый «кадиллак» увозят на полицейскую стоянку.

От грустного зрелища его отвлек злобный писк. У основания ветки, рядом со стволом, сидела крыса — крупная, но все-таки мельче Джулса почти в два раза. Наверное, он занял ее гнездо. Посчитав, что на эту ночь унижений с него достаточно, Джулс громко зашипел на нахалку. Та, поняв в конце концов, что силы не равны, благоразумно ретировалась.

* * *

Через некоторое время, уже в человеческом обличье, Джулс проковылял в двери ресторана «Рассел марина гриль».

Его полные чресла оборачивал флаг с надписью «Не сдавайте корабль!»,[13]снятый с флагштока «Новоорлеанского яхт-клуба». В фойе путь ему поспешно преградил аккуратно причесанный молодой человек.

— Сэр! Мне очень жаль, но мы не можем пустить вас в таком виде. Вам придется надеть рубашку и туфли. Или можете сделать заказ на вынос и подождать его на улице.

Джулс собрался было спросить швейцара, не хочет ли тот сам сделать заказ на сандвич с экспресс-доставкой в зубы, однако вовремя сдержался. Вместо этого сделал глубокий вдох, поправил флаг и сказал:

— Я тут не для того, чтобы ужинать. Я таксист, и меня только что ограбили. И поэтому на мне не костюм от «Брукс бразерс», а этот долбаный флаг! Даю слово, если вы одолжите мне тридцать пять центов на звонок, я целый год буду возить в ваше прекрасное заведение толпы туристов. Идет?

Секунду-другую молодой человек обдумывал услышанное, затем вынул из кармана монеты в десять и двадцать пять центов и вручил их Джулсу.

— Телефон у мужского туалета.

— Спасибо.

Джулсу удалось избежать любопытных взглядов посетителей и добраться до телефона без всяких приключений. Придерживая флаг правой рукой, левой он снял трубку и неловко зажал ее между плечом и подбородком. Всего один звонок — только бы осечки не вышло. Он набрал номер Эрато и, когда в трубке раздался знакомый баритон, почувствовал бесконечное облегчение.

— Да? Алло! Кто это?

— Это я, Джулс. Я в «Расселе», на набережной. Ты можешь приехать за мной?

— Что случилось? «Кадиллак» сдох?

— Его украли. У меня вообще все украли. Чертов ворюга одежду мою и ту забрал. Я тут с тобой разговариваю, а на мне, кроме флага, ничего нету! Можешь себе представить?

— Ничего, кроме флага? На такое стоит посмотреть. Сейчас приеду.

На улице Джулсу долго стоять не пришлось. Вскоре из-за угла вывернул знакомый трехцветный «таункар», подкатил к ресторану и пристроился на свободной стоянке для инвалидов. Эрато, опустив стекло, высунулся из окна и с любопытством оглядел друга.

— Здорово, приятель! У кого шил костюмчик? Надо бы и мне такой сварганить. Для особо торжественных случаев.

— Иди ты. Спасибо, что приехал так быстро.

— Тебе повезло. За пять минут до твоего звонка я клиента высадил. Ну, давай уже залезай в машину.

Джулс открыл дверцу и сел. Неохотно, но все-таки признал, что заднее сиденье у «линкольна» удобное и просторное.

— Добрось меня до дома, — сказал он Эрато убитым голосом. — Дорогу ты знаешь.

Эрато дал задний ход и повернул в сторону бульвара Вест-Энд.

— Сразу домой? Не хочешь сначала в полицейский участок заехать? Надо заявить о том, что с тобой стряслось, приятель. Может, копы поймают этих ублюдков.

— Нет, давай сразу домой. Я сегодня столько копов видел — до конца жизни хватит.

По автостраде они доехали до Эспланад-авеню. Вдоль большого старого бульвара Креол, по границе Французского бульвара, добрались до Елисейских Полей. Здесь Эрато прервал грустные размышления своего друга неожиданным возгласом.

— Эй! Гляди-ка, что у меня есть!

Эрато запустил руку в коробку из-под обуви, стоящую на переднем сиденье и битком набитую аудиокассетами.

— Это тебя немного утешит. Запись нового блюзмена. Зовут парня Мэм Шаннон. Таксист он, как мы с тобой. Альбом называется «Блюз таксиста». Здорово, правда? Держи, подлечишь разбитое сердце. Честное слово, должно помочь.

Джулс взял кассету. С обложки на него смотрел темнокожий парень — симпатичный и довольно крупный. Одетый в униформу, он стоял рядом с темно-золотистым такси.

— Нет, Эрато, не могу я это взять. Запись совсем новая, стоит, наверно, баксов пятнадцать, не меньше.

Джулс попытался вернуть кассету, но приятель ее не взял.

— Бери, говорю. Тебе она сейчас пригодится больше, чем мне. Я себе другую куплю.

Через несколько минут «таункар» свернул на Монтегю-стрит. Поросшие сорняками газоны, стандартные домики, изъеденные термитами и разрисованные граффити, — улица почему-то казалась запущеннее обычного. Проезжая по дорогам родного старого района, Джулс всегда успокаивался и был счастлив. Этой ночью даже здесь его мучили страх, одиночество и чувство уязвимости.

Они въехали на узкую бетонную дорожку перед домом Джулса. Эрато поставил машину на ручной тормоз и повернулся. Лице его казалось встревоженным.

— С тобой все будет в порядке? Может, мне зайти на пару минут?

Джулс кое-как вымучил улыбку.

— Нет, все нормально. Спасибо, Эрато. За все спасибо.

Он хлопнул друга по плечу и открыл дверцу автомобиля.

— Если тебе чего понадобится, звони сразу на мобильный. Хоть днем, хоть ночью. Эй, а как у тебя насчет наличных? «Кадиллак» застрахован был? Знаешь, я могу попросить ребят из «Остановки» скинуться. Мы бы собрали что-то вроде пособия. Может, и Мэм Шаннон принял бы участие!

Джулс бережно закрыл заднюю дверь «таункара».

— Не волнуйся. С деньгами у меня полный порядок. Ты же знаешь, я завсегда выкручусь. — Он вспомнил, что сказала ему на прощание Морин два дня назад. — Присматривай за своей задницей, приятель. Чтоб никакие ублюдки твой «линкольн» не угнали. Я какое-то время не смогу приехать к тебе на помощь.