жестко сказал мужчина, — на этот раз сессию мы вам не продлим. Вам это, к сожалению, не помогает. Мне даже кажется, что вас это излишне расхолаживает. И, потом, сколько же можно делать вам поблажки?.. Вы совершенно незаслуженно, надо сказать, пользуетесь льготами по сравнению с другими студентами. В конце концов, за все надо платить — здоровьем, совестью или деньгами… — он грустно улыбнулся. — Вы же способный парень, Куликов, так в чем же дело?

Андрей молчал, глядя куда-то в сторону.

— В общем, вот вам наше решение: сессия заканчивается пятого июля. У вас в запасе еще целых две недели. К пятому июля вы должны сдать все свои задолженности. Если не сдадите — мы вас отчислим. Это не шутка. Вы ведь еще не служили?

— Нет.

— Тем более… Ну, так вот — постарайтесь. Приложите максимум усилий… Иначе потом будет плач и скрежет зубов, но будет уже поздно. Вы меня хорошо поняли, Куликов?

— Да, — сказал Андрей.

— Ну, и отлично, — обрадовался мужчина. — Идите домой, выспитесь хорошенько и приступайте. Я в вас верю. Ну и ветер сегодня… — подняв воротник плаща, он перешел на другую сторону дороги и свернул к общежитию.

В квартире было тихо. Андрей заглянул на кухню, потом в комнату. Пол ровным слоем покрывали вещи: рюкзак, спальный мешок, какое-то железо, каска, шерстяные носки, свитер, документы, ботинки… На самом видном месте лежала записка. Андрей поднял ее. Наспех было написано: «Нине ночью стало плохо, пришлось вызвать неотложку. Ее увезли больницу. Утром я туда поеду. Мама». Андрей отложил записку и устало опустился на пол, привалившись спиной к дивану.

В кассу возврата вела бесконечная очередь. Возле самого окошка, где стоял Андрей, очередь превращалась в неуправляемую толпу. Андрея постоянно толкали, но он, находясь словно в оцепенении, ни на что не реагировал.

Какая-то женщина сзади визгливо крикнула ему:

— Не подпускайте их к окну, мужчина, что же вы смотрите!

Человек в круглых очках на плоском лице непрерывно, как заведенный, бубнил где-то над ухом:

— На Москву кто-нибудь сдает?.. Кто на Москву сдает?.. Вы не на Москву сдаете?..

— Два билета на Евпаторию! — прогремел зычный голос.

Бритый наголо парень доверительно взял Андрея за локоть.

— Слушай, дружок, — просипел он, — пропусти нас вперед, мы спешим, у нас времени мало.

— Что? — очнулся Андрей.

— Я говорю, — терял терпение бритый, — скажи, что я тут стоял перед тобой.

— Мы тут третий час уже стоим, — Андрей высвободил локоть. — Попытай счастья у кого-нибудь другого.

— Да? — угрожающе проговорил бритый. — Ну, смотри, — он отошел в сторону и двинулся вдоль очереди, пристально ее оглядывая.

В этот момент людская волна прижала Андрея к металлическому подоконнику. Стоящий перед ним мужчина, красный от напряжения, кричал, склонившись к окошку:

— Как это так, не у вас?! Что вы мне голову морочите?! А где же тогда, если не у вас?!

Молодая женщина в окне, брезгливо скривив губы, что-то равнодушно ответила ему.

— Сука! — мужчина стал пробиваться наружу, бесцеремонно отпихнув Андрея и остервенело расчищая себе дорогу локтями.

Замешкавшись на секунду, Андрей полез в карман. В то же мгновение несколько рук сбоку попытались просунуть в окошко свои билеты. Кто-то зло и сильно толкнул Андрея в спину:

— Давай быстрей, не спи!

Андрей положил билет в окошко и недоуменно обернулся.

— Ну что вылупился?! — стоявший позади верзила нагло сверлил его маленькими глазками. — Не можешь нормально руками двигать? Тогда вали отсюда — не мешай людям!

Молча оглядев мужчину, Андрей повернулся к окну и увидел, как кассирша, сложив его билет вчетверо, взяла со стола ножницы. Внезапно что-то решив, Андрей резко протянул руку в окошко.

— А ну, куда лезешь?! — кассирша, привскочив с кресла, с силой захлопнула стеклянную заслонку, придавив ему руку:

— Отдайте билет! — Андрей с трудом вырвал руку.

Женщина распахнула окошко и зло швырнула билет в лицо Андрею:

— Мудак! — крикнула она. — Каких только ублюдков земля не носит!

Подхватив билет, Андрей продрался сквозь толпу и быстро вышел на улицу.

Подходя к дому, он с удивлением обнаружил греющуюся на скамейке Нину. На коленях она держала кулек с помидорами.

— Нина? — окликнул ее Андрей.

— Привет! — радостно обернулась она. — Ложная тревога!

— Да? — Андрей сел рядом. — Ну, и отлично… А чего ты домой не идешь?

— Загораю!

— Загораешь? — не понял Андрей.

— У меня же нет ключей, — засмеялась Нина, — ночью все так неожиданно произошло…

— Да, действительно… — Андрей был как во сне. — А помидоры откуда?

— В больнице всем на прощание выдают, — продолжала веселиться Нина.

— Да?

— Мама твоя денег дала, она же приходила ко мне утром!

— А, ну да, действительно, — наконец пришел в себя Андрей. — Ну что, пойдем?

— Конечно! — Нина поднялась со скамейки, потянулась всем телом. — Пошли. Я сделаю тебе незабываемый прощальный салат!

Щелкая портновскими ножницами, Андрей в только что сшитой яркой ветровке стоял возле письменного стола. Нина за швейной машинкой дострачивала прямо на нем последние швы. В прихожей раздался телефонный звонок. Наступая на разбросанные вещи, Андрей поспешил в коридор. Нина едва успела поднять лапку машины, и вслед за Андреем вытянулись две шелковые серебристые нити.

— Да?.. Привет!.. — сняв трубку, Андрей опустился на табуретку. — Нет, собираюсь… Да нет, спасибо, уже, наверное, не смогу — поздно… Да, конечно… Без четверти двенадцать на Московском… — положив трубку он обернулся к Нине, увидел две протянувшиеся от него к ней через дверной проем и всю их комнату нити. — Виктор звонил, тебе привет. В гости приглашал. Говорит: «Старина, мы тут кувыркаемся…» Предлагал присоединиться…

Нина, смеясь, легонько потянула его к себе за нитки:

— Ну, иди ко мне…

Андрей хладнокровно перерезал нитки ножницами.

По мокрому асфальту перрона, вдоль новеньких вагонов поезда «Красная стрела», заглядывая в окна мягко освещенных уютных купе, уже обжитых пассажирами, в светлом распахнутом летнем плаще, под которым виднелся добротный, но сильно помятый костюм, медленно шел заросший двухдневной щетиной мужчина с дипломатом в руке.

Завидев в дверях одного из вагонов полненькую молодую проводницу в аккуратной униформе, мужчина радостно раскрыл объятья, как будто встретил старую знакомую, и улыбаясь направился к ней. Подойдя вплотную и склонившись к самому ее уху, он стал вкрадчиво, но настойчиво что-то ей нашептывать, плотоядно шевеля жесткими, как у моржа, усами. Дипломат в его руках призывно позвякивал.

Едва не задев мужчину, мимо пронеслась электрическая грузовая тележка, до отказа набитая большими кожаными чемоданами. Покачнувшись, как от порыва ветра, мужчина обернулся и строго посмотрел ей вслед. Потом снова наклонился к проводнице, сохранявшей каменную неприступность. Опустив дипломат на землю и зажав его коленями, он продолжал что-то ей втолковывать.