— Вам-то какое дело? — зашипела Дана.

— И правда, какая разница? Ради этой ненормальной, агрессивной девицы. Она тебя приворожила! Надо спасать Драконова!

— Не надо меня спасать! — гаркнул я так, что прессу и артистку вынесло за дверь, а сама дверь захлопнулась с оглушительным грохотом. Я обернулся к Дане. Она стояла, опустив глаза, и едва не плакала.

— Дана, эта Крокодайл…

— Тим, я знаю, что все было подстроено, — тихо сказала она. — Но мне от этого не легче. Сколько еще все эти люди будут вмешиваться в нашу жизнь?

— Потерпи, любимая, — привлек Дану к себе, вдохнул запах волос. — Я ничего не могу с этим сделать. Если бы мог, они бы вылетели уже сегодня. Но Крокодайл я сказал, чтобы она выметалась. Пусть рассказывает сказки о том, как я ее выгнал, где- нибудь в другом месте.

— Ты же понимаешь, что вряд ли она уйдет. Уверена, что Собачкина хорошо ей заплатила за приезд.

— Ничего, все будет хорошо.

Я поцеловал жену. Затем еще раз поцеловал. И еще. Сразу стало легче и спокойнее. Только работать перехотелось напрочь.

Вдруг наше внимание привлек шум снаружи. Мы с Даной переглянулись. Сколько времени прошло? Четверть часа? Полчаса? Поспешили туда, куда хлынула толпа отдыхающих — к воротам «Далей». Вовремя, чтобы увидеть, как Карина Крокодайл, сидя на чемодане, дает интервью Собачкиной:

— Вы сами слышали, как этот подлый, лживый Драконов потребовал, чтобы я покинула «Дали». Иначе он угрожал мне расправой. Говорил, что сделает из меня чемодан в точности такой, как этот.

Крокодайл постучала кулачком по чемодану под попой и картинно всхлипнула.

— И даже не потрудился вернуть деньги за путевку. Конечно, для миллионера это такая мелочь! А я… А я ведь любила его, мечтала родить от него крокодиленка. А он!

Фанатки Крокодайл, которых среди отдыхающих нашлось немало, пускали скупые женские слезы. Я же был готов растерзать ее тут же. Увы, весь мой положительный имидж снова полетел к Собачкиной под хвост.

— Прощайте, «Дали». — Крокодайл прижала руку к груди. — Прощай, Тим Драконов. Я ухожу, но я вернусь!

— И что, правда уедет? — с надеждой прошептала Дана.

— Боюсь, вряд ли, — хмуро ответил я. — Такие просто не исчезают. Идем отсюда. Хватит с меня на сегодня спектаклей.

И мы поспешили прочь, еще не догадываясь, что мои слова окажутся пророческими.

Дана Драконова

Вечером муж пошел проконтролировать строительство бунгало на острове, а я осталась в коттедже и пролистывала странички звербука, вчитываясь в отзывы и изучая рейтинги. Несмотря на то, что меня по-прежнему осуждали за нелепые наряды и комментатор Драк был пока единственным моим поклонником, лайки, поставленные под моими фото, неуклонно росли. А вот у Тим дела обстояли хуже. Как только шоу «Зверомиллионер за стеклом» стало набирать обороты, муж превратился чуть ли не в сексзверосимвол. Зато теперь его осуждали и критиковали. Писали, что он разочаровал, что боевой дракон сдался под натиском силикона Крокодайл, превратившись в жалкую жертву. Что у миллионера, кроме денег и брутальной внешности, за душой ничего нет, а жена верховодит и помыкает им. Я смахнула слезу и отшвырнула подальше зверофон. Да если бы недоброжелатели знали, как тяжело сейчас приходится мужу. После предательства Монки и болезни Тодда, Тим практически один везет на себе весь семейный бизнес. А это не только «Драконьи дали», но завод по производству аэростатов и поля, на которых выращивают экологически чистые корма. Но в результате подстав Собачкиной уважаемый серьезный бизнесмен теперь выглядит клоуном. Вот умеют же они с Козлевичем так схватить кадр, что муж выглядит непристойно. Посмотрела бы я на то, как эта болонка будет выглядеть, если ее щелкнуть не при параде.

Неожиданно меня осенило: а что если и, правда, устроить охоту на Собачкину? Такую же, как и она организовала на нашу семью. Как говорится, уничтожим врага его же методами. Ну, кому понравится, когда тебя застают утром, ненакрашенную, а на голове — бигуди? Правильно, ни одна женщина не допустит подобных фото в звербуке. А если еще заснять видео, как мадам журналистка по-хамски общается с нашей семьей, то подписчики увидят ее истинное лицо. За этими мыслями меня и застал сантехник Медведко, он же агент Дюпонт, он же подполковник Федеральной службы оборотней в погонах.

— Чего грустишь, красавица? — С каким-то странным акцентом протянул «сантехник», шевеля черными бровями и мохнатыми усами. Заодно тряхнув рыжей шевелюрой, да так, что посыпались перья. — Идем, посмотрим на твой тюльпан.

Я на секунду замерла на пороге, а потом с облегчением выдохнула, вспомнив, что так Дюпонт называет нашу раковину. Он по-свойски прошел в ванную комнату, на стиральной машинке уже дымился кофейник и лежали две булочки. Закрыв на замок дверь, мы удобно устроились в душевой кабинке, и я поведала Дюпонту о наших проблемах.

— Тим уже на грани, — призналась я. — Еще чуть-чуть и муж на камеру обратится в дракона. Боюсь, что не выдержит и сожрет эту Собачкину на глазах у публики.

— Хех, а Козлевичем закусит, — хмыкнул Дюпонт, но перехватив мой грозный взгляд, осекся. — Да, проблема с этими журналистами, мешаются под ногами, не дают спокойно преступника вычислить. Нам срочно нужно взять Потрошителя, меня уже Хрящ душит с отчетом. Логово Парфюмерова мы так и не обнаружили. Притаился, гад в какой-нибудь норе и ждет, когда к нему доставят метаморфа.

Я поежилась, вспомнив о секретном цехе и оголенных тушках на крюках.

— А есть ориентировки? На кого конкретно охотится Парфюмеров? — уточнила я.

— В том-то и дело, что ориентировок нет, — вздохнул Дюпонт, а затем перехватил с тарелки мою булочку и нечаянно положил себе в рот. — Знаем лишь, что заказ поступил Потрошителю сразу после взятия бобра Митрошкина. Мы вычислили по своим каналам, что Джек-Рассел под видом отдыхающего направился в «Дали». А это значит…

— Это значит, всем метаморфам, отдыхающим в «Драконьих далях», грозит опасность, — закончила я глубокую мысль агента ФСО. И поинтересовалась: — Вы с Бобриковой уже посетили терьеров? Кто-то из них тянет на преступника?

— Какой там, — отмахнулся Дюпонт. — Молодожены из номера не выходят, Бобрикова сегодня уже несколько раз к ним стучала, предлагая уборку. Не открывают. А вторая семья точно ни причем. Я к ним лично зашел, так сказать, проверить санузел. Дедок еле передвигается, головой трясет, что-то под нос бормочет. Внуку лет десять на вид, шалопай. Пока я бачок чинил, он перья из моей шевелюры выдергивал и принюхивался, интересовался, что я за зверь такой. Почуял, что медведь, но принял за гибрида.

— Да, терьеры, сразу породу чуют. Барбоскин рассказывал, что в спецвойска предпочитали брать терьеров и метаморфов за особый нюх, он еле прорвался, потому что дворовый, — подтвердила я, направляясь к выходу.

Открыла дверь и столкнулась нос к носу с Собачкиной.