Я же проглотила от обиды слезы и подавила первый порыв — выйти из кустов и высказать все, что о ней думаю. Но развернулась и пошла дальше. Что ж, не нравится им жить в бунгало, сегодня же вечером покинут и его, и «Драконьи дали». Не буду разрушать имидж коварной родственницы. Хотят подписчики звербука злую Дану — они ее получат! Война так война.

Тим Драконов

Я работал. Впервые за долгое время — в тишине и спокойствии. Новая секретарша, нанятая мамой и Тоддом, имела воистину бульдожью хватку и никого не пропускала. А дел накопилось много. Такими темпами «Дали» пойдут ко дну. Конечно же, я не мог этого допустить, поэтому с головой ушел в документы. Что тут у нас? Поставки, расходы, зарплата сотрудникам. Надо рассортировать — конечно, для этого есть секретарь, но я предпочитал собственный порядок и разложил документы так, как удобно мне. По полочкам.

Приступим! Впрочем, приступить как-то не успел — пиликнул телефон, оповещая, что на проклятом канале Собачкиной вышло новое видео. Я — здесь, значит, оно не обо мне. Поймали Дану? Тревога заворочалась у сердца. Надо бы найти жену. Но сначала — посмотреть, что задумала Собачкина. Первый же комментарий блохастой зверожурналистки заставил внутреннего дракона так рыкнуть, что я едва не остался без кабинета. Подскочил на ноги, хвост забил по полу. Тварь! Кого там Дана пыталась увести? Этого озабоченного терьера? Включил видео… А ведь и правда, что Дана делала в чужом номере и почему пристала к терьеру хуже, чем колючка к собачьему хвосту?

Закусил губу, сделал глубокий вдох, выдох. Жена меня любит. Никакие терьеры ей не нужны. Ни джек-рассел, ни Йорки. Никакие! Значит, здесь что-то не так. И я вижу не то, что вижу. А раз я вижу не то, что вижу, это значит только одно…

— Дана! — подскочил на ноги.

— Позвать вашу супругу? — сунула морду… лицо в дверь секретарша.

— Да, немедленно! Сию минуту!

Та помчалась выполнять приказ. Все-таки у собак редкая исполнительность. Собачкина не в счет. А я заставил себя сесть обратно в кресло. Спокойно, Тим! Да, Собачкиной удалось-таки зародить во мне сомнения. Вот только не в верности Даны — это было несомненно, а в том, что моя дражайшая супруга не отказалась от старой жизни и снова кого-то выслеживает. Этот ее интерес к терьерам… Странная горничная, видео из номера, сантехник. Сантехник! Связной… Все сходится.

Неужели настолько мне не доверяет? И кто ее цель на этот раз? А если я ошибаюсь, и дело все-таки в терьере? Ведь проще поверить в ложь, чем в измену. О, бог-дракон, ниспошли мне терпение!

Дверь открылась, Дана замерла на пороге — родная, теплая, улыбающаяся.

— Дана! — кинулся к ней, сжал в объятиях, поцеловал так, что обоим не хватило дыхания.

— Тим, ты что? — кажется, удалось ее удивить. — Что-то случилось?

— Нет, совсем нет, — улыбнулся я. — Все отлично! Кроме нового видео Собачкиной.

— А, это… — Дана вздохнула. Она выглядела расстроенной. — Я была с проверкой, на молодоженов постоянно жалуются. А они устроили в номере такой погром! Разворотили всю мебель, испортили. Что-то принимают, наверное.

Молодожены? Значит, точно не измена. Мы и сами — молодожены. И пару предметов мебели я бы тоже не прочь испортить. Но увы! Работу никто не отменял. И проклятую Собачкину тоже.

А Дана отводила взгляд. Значит, что-то на самом деле произошло.

— Они тебя обидели? Или это ты из-за видео? Не беспокойся, кто ему поверит? Пусть катятся!

Обнял жену, привлек к себе, погладил по волосам. Внутри все защемило от любви и нежности. И как я мог даже подумать о ней плохо?

— Нет, дело не в терьерах, — ответила Дана. — А в том, что… Что…

По ее щекам покатились слезы. Кто посмел? Кто посмел обидеть мою жену? Дракон рвался в бой.

— Не плачь. Ты что, глупенькая? — усадил ее себе на колени. Дана доверчиво опустила голову на плечо и продолжала напитывать солью мою рубашку. — Все разрешимо, любые проблемы, только скажи!

— Моя сестра и ее муж… Они…

— Что? Обидели? Оскорбили? Дана, не молчи!

— Хотят продать мои детские фото журналистам. Те им пообещали огромную сумму. А я не знаю, что делать. Хочу, чтобы они уехали, Тим! Не хочу их видеть. Думала, после свадьбы все изменится, а ничего не меняется. Зависть, желание жить за мой счет. Я так устала, Тим! Как же я устала!

И безнадежно закрыла лицо руками. С губ рвался рык, но вместо этого я прижал Дану к себе, поцеловал холодные ладоши, заставил убрать их от лица.

— Послушай меня, — сказал тихо, до поры — до времени утихомиривая ярость, клокотавшую в груди. — Ты сделала все, что могла. Простила своих родных, поселила в лучшем бунгало «Далей». Они здесь шикуют за наш счет, не стесняясь никого. Но! Ты никогда. Слышишь меня, любимая? Никогда не сможешь изменить внутреннюю гниль кого-то. Ее не вытравить, не убрать. Разве ты забыла, почему бежала от них? Потому что они и тогда пытались тебя продать. Только это не твоя вина, а их, слышишь? И я сделаю все, чтобы твоей семейки здесь не было.

— Спасибо, Тим. — Дана по-прежнему доверчиво жалась ко мне, успокаиваясь. Да… Разговор о терьерах и изменах придется отложить, у нас проблемы куда серьезнее.

— Знаешь, я, наверное, сегодня возьму выходной. Схожу на лекцию доктора Куропаткина, поболтаю с твоей мамой.

— Я только за, — ответил Дане, а затем лично проводил ее к озеру, у которого возлежали в шезлонгах мама и ее заклятая подруга Пэм Карлсон. Она же Корзинкина.

— Нет, ты представляешь! — вопила Корзинкина так, что закладывало уши. — Я полгода выбирала название, пока не остановилась на «Девственнице для дракона». А она! Она, эта стерва, назвала свою «Давно (не) девственница для дракона». И как это понимать? Да я на нее в суд подам! Пусть сначала пропашет с мое на эротической ниве!

Хотел было попросить Пэм помолчать, но заметил, что Дана улыбается, слушая ее. Ну и пусть! Лучше разговоры о плагиате, чем о всяких жеребцах.

— Мама, тетя Пэм, — поклонился дамам.

— Какая я тебе тетя! — Чуть не подскочила Корзинкина. — Я младше твоей матери.

— Старше, — меланхолично ответила Аделаида Драконова.

— Ты давно не заглядывала в паспорт, душенька. Младше, конечно.

— Это тебя посетил склероз — первый признак старости. Старше, несомненно.

— Побудь с ними, — шепнул Дане. — А я пойду, прогуляюсь до бунгало.

Она кивнула. Конечно, все поняла. Я отошел шагов на десять — и только тогда дал злости взять верх над разумом. На руках тут же проступили черные чешуйки. Уверен, на лице тоже. Испепелю!

Я несся к бунгало так быстро, что все встречные и поперечные бросались врассыпную. Даже Собачкина, на которую едва не наступил, тоже что-то сдавленно тявкнула и имитировала обморок. Уверен, она очнется и помчится за мной, но было откровенно плевать. Дракон я или нет? И какой я дракон, если не могу защитить любимую женщину?