Но сегодня выпал особенный случай. Утром в лавку зашел Желябин и сказал, что нужно встретится с человеком – информатором из Третьего отделения, который снабжает их важными сведениями. Сам он пойти на встречу не сможет – вчера ему показалось, что за ним следят. А рисковать таким человеком нельзя… Поэтому на встречу пойдет Рысков – он незаметный и в случае чего сумеет затеряться в толпе.

Когда Николай услышал, что встреча должна пройти в трактире "Копейка", то только удивился превратности судьбы – совсем недавно он встречался там с полковником Гебертом, теперь же приходилось идти на свидание с тайным осведомителем подпольщиков. Впрочем, место было известное, и Рысков не возражал, выпросил себе только пару целковых на ужин с водкой. Анна, впрочем, не хотела отпускать Рыскова одного. Она о чем-то долго шепталась в Желябиным на кухне, но Андрей настоял на своем.

И вот Николай поджидает таинственного ангела-спасителя, который уже не раз выручал их всех из беды – предупреждал об обысках и арестах. Вначале Рысков хотел сбегать и доложить полковнику Геберту, но потом понял, что не успеет. Придется выкручиваться самому.

Задание у Николая было простое – таинственный незнакомец устно передаст кое-какую информацию, а, он, Рысков запомнит ее и по возможности дословно передаст Желябину. И непременно – еще и полковнику Геберту, решил про себя Николай.

Встреча должна была состояться ровно в семь пополудни. Незнакомец, как предупредил Желябин, придет один, в синей шинели, с папкой. Поэтому Николай часто поглядывал на входную дверь.

Часы за трактирной стойкой пробили семь раз, и в то же мгновение в морозном тумане у дверей появилась долговязая фигура в форменной шинели. Рысков бросился ей навстречу.

– Вы, наверное, Петра Ивановича ищете? – спросил он у молодого человека, пока тот протирал пенсне и оглядывал зал. – Так он прийти не смог. Заболел-с. Вот прислал меня вместо себя. Не угодно ли пройти за мой столик? Вот здесь, в углу, нам никто не помешает…

Молодой человек кивнул головой и, не раздеваясь, прошел за Рысковым в глубь зала. Николай нашел свободный стул, пододвинул. Если внимательно присмотреться, незнакомец был не так уж и молод – лет около тридцати, лицо как будто после тяжелой болезни. Усы, бородка, внимательный взгляд серых глаз… Очень напоминает сельского учителя или врача, подумал Николай. Вслух же произнес:

– На улице холод-то какой! Не желаете согреться? – и указал на графинчик с остатками водки.

Гость отрицательно покачал головой.

– Тогда, может быть, чаю? – спросил Рысков и повернулся к половому, чтобы сделать заказ.

– Не, благодарю вас, я ничего не буду, – ответил незнакомец.

Голос у него был тихий и глухой, приходилось перегибаться почти через весь стол, чтобы расслышать, что он говорит.

– У меня срочное сообщение для Петра Ивановича, прошу вас передать в самое короткое время. По моим сведениям, в ближайшие дни будут проведены обыски на некоторых квартирах. Запомните, пожалуйста…

Гость назвал несколько улиц, домов и квартир, и Рысков повторил их про себя несколько раз. Потом кивнул – запомнил.

– Также сообщите, – продолжал незнакомец, – что полиция собирается проверить все торговые заведения, расположенные вдоль Невского проспекта, Малой Садовой улицы, Инженерной и Итальянских улиц. Когда точно произведут обыски – сказать не могу, пока сам не знаю.

– А какие именно лавки? – заволновался Рысков.

– К следующей встрече с Петром Ивановичем постараюсь узнать. Передайте, что мы встретимся с ним как обычно, в условленном месте. А сейчас – прощайте.

Незнакомец поднялся из-за стола и через минуту покинул трактир. Рысков остался за столиком один. Вначале он хотел броситься следом за незнакомцем, вызнать, где живет (вот был бы подарок полковнику Геберту!), но потом здраво рассудил, что его быстро заметят (не филер же!), и это только испортит дело. К тому же на улице мела такая метель, что выходить из трактира не хотелось…

Поэтому Николай остался сидеть. Он не спеша допил водку, доел скромный ужин и лишь потом, как следует закутавшись в шинель, отправился в лавку. По дороге Рысков размышлял, как бы быстрее передать столь важную информацию полковнику. Наверняка она его заинтересует…

20 февраля, пятница

Зимний дворец

За окнами Зимнего дворца дул холодный, пронизывающий ветер, а в комнатах было тепло и уютно. Весело потрескивали дрова в камине, мягкий свет лился из настольных ламп, но по углам и под портьерами прятались глубокие, темные тени.

Екатерина Михайловна только что уложила девочек спать и вернулась в гостиную за Гогой. Малыш и не думал отправляться в постель – он ловко оседлал лошадку, подаренную дядей, Константином Николаевичем, и теперь воинственно размахивал игрушечной сабелькой, изображая играя в улана. За ним с одобрением наблюдал Александр Николаевич.

– Саша, Гоге давно пора спать, – строго сказала Екатерина Михайловна.

– Но, дорогая, еще только девять часов, пусть мальчик немного поиграет.

– Ты балуешь ребенка, – с напускной строгостью сказала княгиня Юрьевская, – у детей должен быть режим.

– Ерунда, – отмахнулся Александр Николаевич, – пятнадцать минут вреда не принесут. Скажи, Гога, с кем ты сейчас воюешь? – спросил государь у мальчика.

– С турками, папа, и сейчас возьму Плевну, – ответил Гога и пришпорил лошадку. – Но, вперед, на город!

– Вот видишь, – с укоризной сказала Екатерина Михайловна, – теперь его и через час не уложишь!

– Ну и пусть побудет немного с нами, что в этом плохого? – пожал плечами Александр Николаевич. – В конце концов, нам так редко удается посидеть всем вместе.

– Но режим… – начала было княгиня Юрьевская, однако, заметив, с каким умилением отец смотрит на маленького сына, передумала возражать. – Хорошо, пусть побудет с нами. Ты прав, Саша, мы так редко бываем в последнее время вместе. Мне иногда кажется, что ты специально находишь себе дела, чтобы только не проводить со мной вечера…

– Дорогая, ты говоришь полную ерунду! – Александр Николаевич сердито отбросил бумаги, которые до этого просматривал. – Ты прекрасно знаешь, что я ищу каждое мгновение, чтобы быть почаще быть с тобой и детьми, но вот дела… Ты же понимаешь, что сейчас готовятся новые предложения, и их необходимо прочитать, обсудить. Я же не могу прийти на Государственный совет, не ознакомившись со всеми документами…

– Кстати, Лорис-Меликов вчера еще раз просил меня поговорить с тобой, – заметила княгиня Юрьевская, – по поводу твоего присутствия на гвардейских разводах. Он очень просит отложить хотя бы на пару месяцев твои воскресные поездки.

– Ну вот, ты опять взялась за свое! – рассердился Александр Николаевич. – Я же не раз говорил и тебе, и Михаилу Тариеловичу, что не изменю традиции, которая поддерживается уже более ста лет. Император должен присутствовать на воскресном разводе своей гвардии в Михайловском манеже. И я буду там, чтобы ни случилось! В конце концов, риск – это одна из особенностей той деятельности, которой я занимаюсь. Во все времена находились сумасшедшие, которые считали, что цареубийством можно что-либо изменить. Но история нас рассудит…