– Ты прости, – шепотом пробормотал он, положив руку на теплую броню. – Я вернусь. Я обязательно вернусь…

И, спрыгнув вниз, по колено проваливаясь в грязь, зашагал к Каталине.

Вообще-то, не таким уж самоуспокоением были его слова. Корабль вполне подлежал восстановлению, силовой набор уцелел, а значит, все остальное – вопрос не самого даже большого ремонта. Главное, чтобы те, кто заявится сюда до того, как придет имперский флот (а он придет, к бабке не ходи, на планету командованию плевать, но вытаскивать пропавшего пилота будут), не попытались его вскрыть. Вряд ли получится, для этого «Стилет» придется, как минимум, перетащить в порт, где есть соответствующие мощности, что само по себе выльется в достаточно сложную операцию, но ведь от великого ума могут пальнуть из орудия или подорвать. И тогда все, при разрушении корпуса сработает самоликвидатор, он, Костин, сам его настроил. Взрыв же реактора оставит здесь немалую воронку, навсегда похоронив те немногие имперские секреты, что можно извлечь из рейдера. Так что лучше уж пускай местные кадры поостерегутся, самим же для здоровья полезнее.

Каталина при его приближении встала. На ногах она уже держалась куда увереннее, но видно было, что виной тому не хорошее самочувствие, а сила воли. Лейтенант походя сгреб ее за талию, и, прежде чем она успела испуганно пискнуть, забросил ее на плечи. Так что писк, как-то весьма органично перешедший в возмущенный рык, прогремел уже оттуда:

– Что ты себе позволяешь?

– Обеспечиваю скорость перемещения, – небрежно отозвался Костин. – Ты там поудобнее устраивайся и береги глаза – я от веток уворачиваться не буду.

Каталина вновь выдала что-то неразборчиво-возмущенное, но сопротивляться не стала. Понимала, видать, что лейтенант прав. Так что уселась ему на плечи верхом, поерзала, устраиваясь поудобнее (Костин посочувствовал ей даже, все же холодный и жесткий металл скафандра не мягкое кресло), и, судя по движению, едва удержалась от того, чтобы пришпорить «кобылку». Ну, это уже, откровенно говоря, попахивало наглостью, хотя нельзя сказать, что созерцание пары стройных ножек, пускай даже в комбинезоне и тяжелых десантных ботинках, Костину не нравилось. Так и представляешь… гм… Впрочем, сейчас было не до фривольных мыслей, и лейтенант споро затопал по лесу, благо был он достаточно редким, а земля под ногами очень скоро стала твердой и позволила перейти с шага на неспешный, экономящий силы бег.

Он шел по лесу всю ночь. То шагом, то вновь переходя на бег. И лишь к утру осторожно сел и хлопнул Каталину по ноге:

– Все, слезай, приехали.

– А? Что? – зевнула она. Ну ни фига ж себе, она на его горбу еще и заснуть успела! Хотя, может, оно и к лучшему.

– Слезай, говорю, принцесса. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

Недовольно бурча себе под нос, пассажирка слезла, только для того, чтобы увидеть, как ее средство передвижения спешно разоблачается. Ну да, а что вы хотели, батареи скафандра практически разряжены, и, когда они сдохнут окончательно, он превратится в металлическую глыбу, которую не согнешь, не переломишь. Для полного счастья не хватало только в нем застрять.

Беда этих скафандров – энергообеспечение. Батареи, обеспечивающие функционирование густо замешанной на высоких технологиях брони, способны удерживать чрезвычайно высокий заряд и притом компактны – собственно, от них это и требуется. А главный минус в том, что заряд этот держится ограниченное время, потом, даже если батарею не используешь, она начинает быстро разряжаться. Не успел поменять или выбраться из скафандра – все, придется вырезать тебя автогеном.

Впрочем, лейтенант справился быстро, щелкнул по сенсору, и спустя каких-то пять секунд скафандр сложился в аккуратный куб с гранями не более тридцати сантиметров. Все, режим консервации включен, и вывести из него оборудование сможет только хозяин, то есть он, Костин, и более никто. Правда, к тому времени внутренности скафандра будут изрядно вонять раздевалкой, но включить режим дезинфекции Костин вначале забыл, а потом уже не видел смысла. Да и не факт, что он вернется за скафандром, откровенно говоря, пес его знает, как тут повернется дело.

Обернувшись к Каталине, лейтенант с удивлением обнаружил, что та, вместо того, чтобы, к примеру, приготовить чего-нибудь поесть (а проголодался Костин за время незапланированной пешей прогулки изрядно), стоит, выпучив на него глаза, и лицо у нее ярко-морковного цвета. Лишь через несколько секунд до Костина дошло, что тут дело в его виде. Ну да, в скафандр удобнее всего залезать голышом, так обеспечивается лучший теплообмен, отвод выделений… Если на пять минут, то без разницы, но когда предстоит бег в течение нескольких часов, это становится актуально. Даже инструкция соответствующая имеется, согласно ей Костин и поступил. И меньше всего он ожидал, что вгонит свою попутчицу в шок. Она что, в жизни мужика без трусов не видела? Идиотизм!

– Отвернулась. Пришла в себя. Приготовила пожрать, – нарочито грубо скомандовал лейтенант и, взяв из вещмешка одежду, решительно направился к протекающему метрах в десяти то ли ручью, то ли маленькой речке. Хотелось смыть пот и усталость, а потому он, не долго думая, бултыхнулся в воду и едва не заорал – она оказалась леденючей. Однако же, флотский гонор заставил его сдержаться, и Костин окунулся с головой, благо глубина позволяла. У-ух! Совсем как в детстве…

Выбранная линия поведения оказалась верной. Когда лейтенант вернулся, лицо Каталины уже приобрело нормальный… ну, почти нормальный цвет, а на земле стояли пакет саморазогревающейся лапши (налейте воды, хоть горячей, хоть холодной, и получите на выходе съедобный и питательный продукт, разница лишь во времени приготовления) и кружка с дымящимся кофе. Ну, это из термоса, еще на корабле сварили. Кивком поблагодарив девушку, лейтенант в один присест разделался с ранним завтраком и откинулся на удобно торчащий из земли корень какого-то похожего на сосну дерева. Настроение сразу же стало если не радужным, то вполне неплохим.

– Все, отдыхаем. Два часа. Ты спала, теперь моя очередь.

Каталина молча кивнула. Вообще она за все время не произнесла ни слова. Ее дело, ее право, Костину сейчас было все равно. Совершать марш-броски по пересеченной местности он отвык уже давненько, и сейчас ноги гудели и повиновались так, будто хотели выругать хозяина последними словами. Не страшно, но дальше идти будет куда тяжелее.

Два часа. Меньше, чем хотелось бы, но лучше, чем ничего. Костин бросил на землю одеяло из аварийного комплекта, тонкое, почти ничего не весящее, но отлично защищающее от холода и не пропускающее влагу. Лег, закрыл глаза и мгновенно провалился в темноту. И никаких тебе сновидений, усталость брала свое. Пилотировать корабль, уходить от погони, сажать поврежденный звездолет, а потом бежать по лесу с грузом. Кому как, а Костину на сегодня хватило. И пускай он был намного сильнее обычного человека, без сна обходиться пока что не научился, а садиться на стимуляторы раньше времени не хотел.

Проснулся он так же, как и заснул, рывком, практически мгновенно. Ровно через два часа, это можно было даже не проверять, их учили контролировать время всегда, даже во сне. Потянулся, зевнул и тут же обнаружил, что Каталина, задачей которой было, сжимая в руках пистолет, бдеть, ходить вокруг дозором и никого не пущать, бессовестно дрыхнет возле соседнего дерева. Привалилась к стволу и сопит в две дырочки. И как это, спрашивается, понимать?