— Может быть, ты и права.

Лейла выхватила у Кейт сигарету и затянулась.

— Я думала, ты бросила курить, — заметила Кейт.

— Только на людях. Когда я одна, я дымлю, как волшебный дракон.

Кейт засмеялась:

— Как насчет того, чтобы выпить?

Лейла кивнула:

— Давно пора.

— У меня из головы не выходит этот малыш, Айвор. Где, черт побери, он может быть?

Лейла вздрогнула:

— Вероятно, он уже мертв. Прошло целых четыре дня. Есть что-нибудь новое от его матери?

— Ничего. Она продолжает настаивать на том, что оставила детей на ночь, а когда вернулась домой, их и след простыл. Отец находился в Ливерпуле — у него твердое алиби. Ни у кого больше ключей от квартиры нет, ребята были заперты в комнате. То, что она рассказывает, невероятно, но она ни разу не отступила от своей версии.

Лейла предупредила:

— Как только ее адвокат разберется в деле, ты к ней не подступишься. У них появится заключение психиатра. Тебе нужна помощь сейчас же. Позволь мне просмотреть мои папки, возможно, я кого-нибудь найду. Если Каролина была там, возле мусороуборочной машины, у тебя есть козыри. Надеюсь, второго мальчика найдут живым. Пока я сочувствую Каролине и надеюсь, что если ты все-таки будешь привлекать ее к суду, то с большим количеством улик.

От усталости и волнения Кейт выглядела старше, чем обычно. Она должна найти ребенка, и как можно скорее.

— Я собираюсь допросить Андерсон снова в пять часов, — сказала она. — Каролина только и делает, что ест. Да-да, ест. Одному Богу известно, что происходит у нее в мозгах. Я должна предъявить ей обвинение сегодня, и я это сделаю, что бы ее защитник ни говорил. Она в своем уме, я готова держать пари. Думаю, она просто смеется над нами.

Лейла усмехнулась:

— Не в первый и не в последний раз.

— Верно. А как насчет того, чтобы вечером выпить?

— Позвони мне по мобильному. Почему бы тебе не прийти ко мне домой? Я приготовлю бутерброды.

— Уговорила. Увидимся попозже. И пожалуйста, просмотри свои папки. Вдруг и впрямь найдешь кого-нибудь относительно нормального для работы со мной.

Провожая взглядом Лейлу, Кейт впервые за весь день искренне улыбнулась. Лейла была хорошим другом, а Кейт как раз очень нуждалась в друге в данный момент своей жизни.

Ретчет хочет подсидеть ее, Пэта вот-вот арестуют. А ей надо сделать все, чтобы не пойти ко дну вместе с ним.

У нее еще есть несколько козырных карт в рукаве. Пусть недруги будут начеку. Кейт Берроуз сердита, и чем скорее Келли и Ретчет поймут это, тем лучше.

Дэвид Менторн был веселым ребенком. Он смеялся, шагая по парку в ботинках на толстой подошве. Его друг и товарищ по проказам Джонатан Лайт тоже хихикал. Оба крепкие, белобрысые и голубоглазые, мальчики походили друг на друга, как братья. Сегодня они прогуливали школу. В свои двенадцать лет они думали, что знают больше, чем родители и учителя, и потому время от времени искали приключений.

Дэвид жил с матерью-одиночкой, отец давно исчез. Мать работала в Лондоне и ездила туда каждый день. Мать Джонатана, наоборот, не работала и всегда торчала дома. Никого, казалось, не заботило, чем ребята занимались.

Когда мальчики приблизились к живой изгороди около карьера, где добывали гравий, они все еще смеялись. Они знали, что могут шуметь, сколько захотят. Когда Джонатан стал изображать походку киношного Франкенштейна, Дэвид покатился по земле, умирая со смеху. Вскоре ему стало не до веселья.

Под кустами он увидел туго набитый черный мусорный мешок. В этом не было бы ничего необычного, если бы из мешка не торчала детская рука, посиневшая и распухшая. Дэвид замер. Смех застрял у него в горле.

Джонатан думал, что друг все еще шутит, легонько толкнул его ногой и с удивлением увидел, как Дэвид встал на четвереньки и пополз подальше от живой изгороди.

— Посмотри, что там под кустами, — хрипло сказал Дэвид. — Там человек.

Джонатан заглянул под кусты, и у него перехватило дух.

— Что же нам теперь делать?

Дэвид сел и выдавил:

— Надо кому-нибудь сказать.

Джонатан кивнул, но при этом все время напряженно думал: «Мы попадем в историю». Дэвид поднялся на ноги и предложил:

— Пойдем к рабочим в карьере. Пусть они решают, что делать.

Ребята пролезли через дыру в изгороди.

— Полиция захочет допросить нас, — взволнованно сказал Джонатан. Два паренька неожиданно оказались причастны к чему-то очень серьезному.

Кейт краем глаза увидела Патрика, и сердце ее заколотилось. Когда он подошел к ее машине, она повернулась к нему. Она знала, чего он хочет, но решила не поддаваться.

— Пожалуйста, Кейт, на одну минуту.

— Уходи, Пэт. Неужели ты еще мало горя мне причинил?

Он крепко взял ее за руку и потащил к своему «БМВ». Сцена разыгралась на глазах у всех, перед полицейским участком, но Кейт не хотела превращать ее в скандал. В машине она дала волю гневу:

— Как ты смеешь так поступать со мной!

В его глазах была мольба, и она поняла, что не должна смотреть ему в лицо или слушать его, иначе она пропала. Он умел ее уговаривать.

— Извини, любовь моя, но я должен поговорить с тобой. — Он ловил ее взгляд, надеясь увидеть в нем хоть проблеск участия.

— Неужели ты думаешь, что прекрасные слова могут изменить то, что произошло? — спросила она горячо. — Тогда ты еще больший подлец, чем я думала. Ты постоянно лгал мне…

— Я никогда не лгал. Просто я никогда не рассказывал тебе всего. В этом разница.

— Результат один. Ты знал, что твои дела скомпрометируют меня. Куда делись правдивость, доверие, честность? Сейчас ты сидишь в дерьме, а я не собираюсь оказаться там же вместе с тобой. Ты обещал мне спокойную жизнь…

Патрик смотрел на нее, подбирая слова. Она стала еще более привлекательной, чем раньше. Он обожал ее, и она это знала. Клуб для него ничего не значил — его привлекал лишь доход, приносимый подобными заведениями.

— Послушай. Кейт. Ты мне нужна сейчас, нужна просто позарез. Моя любовь к тебе безгранична. Я люблю тебя больше всего на свете. Когда тебя нет со мной, я скучаю по тебе утром, когда читаю газеты и пью кофе, скучаю днем, скучаю вечером. Мне не хватает тебя в постели. Я скучаю по тебе до боли, но я не за тем пришел, чтобы просить тебя вернуться. Я пришел попросить тебя об одном одолжении.

Она изумленно открыла рот от такой откровенной наглости:

— Что?

Он внятно повторил:

— Я прошу об одолжении.

— Ты бесстыжий наглец, Патрик Келли. Ты унизил меня перед моим начальником, скрыв информацию, которая, как ты знал, поставит меня в неловкое положение, а теперь просишь о каком-то одолжении. Разве я похожа на идиотку?