знал, на какую мозоль давить, но всё же ответ у меня был и на этот вопрос.

— Да, её забрали. Это случилось совсем недавно. Однако больше ста лет голова пролежала в том месте, где я её спрятал. И я выясню, как голова попала в руки некромантов. Что же насчёт источников, то они останутся при мне. Не волнуйтесь, я отдам их, когда придет время. Вы ведь не будете спорить, что только я могу достать их из червоточин?

Мой довод был железным, и Чекалин не стал спорить, хоть и глянул на телефонный аппарат, будто искал там поддержки.

— Итак. Второе, — продолжил наконец генерал. — Госпожа Воронина Виринея Антоновна перейдет под вашу защиту, но с определенными ограничениями. Это будет домашний арест с магическими границами. Но до тех пор, пока вы рядом. Потом мы поместим её на один из наших объектов, в комфортные условия, но под постоянное наблюдение.

Я кивнул.

Спорить тут не имело смысла. Главное, чтобы Виринея мне дом не разнесла от злости. Помнится, я уже держал одну некромантку в плену. Правда, она развлекалась лишь рисованием моих портретов. С Виринеей же будет намного сложнее. Я испытывал к ней чувства, хоть и не хотел этого, ведь мог бы остановиться только на постельных отношениях. Это как любить и заботиться о пушечном ядре, которое летит тебе в голову.

— Третье, — продолжил тем временем Чекалин. — Мы дадим вам возможность попасть на Нео-сторону, когда вы восстановите силы. С вами отправится команда, которая сможет противостоять влиянию тёмного эфира.

Против команды я тоже спорить не стал.

У меня даже имелось своё видение насчёт этой команды.

И четвёртое, — добавил генерал. — Наши учёные и военные начнут усиленную подготовку к прорыву тёмного эфира. Начнётся эвакуация в защищённые Зоны Спасения. Если будущее не остановить, то надо быть к нему готовым. И если Зона Т. Э. всё-таки появится, то она должна быть как можно меньше.

Я предполагал, что услышу примерно это, но когда услышал, то всё равно испытал неприятное чувство.

«Зоны Спасения».

«Эвакуация».

«Подготовка к прорыву».

«Зона Т. Э.».

Надо же. Генерал даже фразы взял из моего рассказа о будущем. Скорее всего, и Программа «Спасение» будет запущена, да и называться она будет именно так.

Будущее начало исполняться прямо сейчас. То самое будущее, которого я так опасался.

Маховик необратимости завертелся.

Что ж. Это было неизбежно, и я сам запустил этот процесс. Теперь осталось переиграть всё так, как нужно мне, используя знания о будущем и неизбежных событиях.

— И пятое, — внезапно добавил Чекалин, хотя изначально говорил только о четырёх пунктах. — Дом на Белом Озере со всеми прилегающими владениями уже переписаны на вас. Платить за него не нужно. Социальный рейтинг поднят до трёх тысяч. Также вы восстановлены в княжеском титуле вашего рода. Вы и ваша сестра.

А вот этого я так скоро не ожидал.

Если меня действительно восстановят в княжеском титуле, то отныне изгой Алексей Петрович Бринер станет единственным на сей день князем в роду, каким когда-то был мой отец.

Понятно, зачем это делалось, и я даже удивился расторопности высшего руководства распорядиться даже на этот счёт.

Генерал поднялся и с уважением склонил голову.

— Поздравляю, Ваше сиятельство.

В этот момент, наравне с будущим, меня коснулось и прошлое. А ведь я уже забыл, когда последний раз ко мне так обращались.

«Ваше сиятельство».

Да, моё княжение вернулось ко мне сложным и тернистым путём, но всё же вернулось. Естественно, что для остальных я так и останусь молодым Алексеем Бринером и продолжу путь под его личиной. Но мне и этого будет достаточно — время для всеобщей правды ещё не пришло. Если вообще когда-нибудь придёт: для правды всегда либо ещё рано, либо уже поздно.

Ещё около часа я и генерал Чекалин обсуждали более подробные планы действий, порой спорили, порой даже повышали голоса, но в итоге находили приемлемые варианты.

Напоследок Чекалин крепко пожал мне руку и проводил до самой двери.

Уже у выхода он тихо сказал — так, чтобы услышал только я:

— Заверши то, что ты начал так давно, Коэд-Дин. Но, возможно, ничего не стоило менять и никого не стоило спасать. Знания о будущем — великое зло. Мы не знаем, чем это обернётся.

Когда я наконец вышел из кабинета, Жан Николаевич повёл меня в другой корпус.

По пустым коридорам мы отправились напрямую в Восточную часть «Золотого гнезда» — туда, где обучались пророки.

— Феофан уже ждёт, Ваше сиятельство, — веско произнёс секретарь, давая понять, что он в курсе возвращения моего княжеского статуса.

Скорее всего, мой рейтинг теперь был выше, чем у него.

Мы вошли в корпус не через общую дверь, а через потайной коридор, чтобы ученики-пророки случайно меня не увидели. И вот мы наконец дошли до нужного кабинета, но не успел я войти, как дверь распахнулась.

— Коэд-Дин! — Из кабинета выскочил Феофан. — Ну наконец-то!

Чёрт возьми, он без обиняков назвал меня Коэд-Дином. Значит, всё-таки знал, кто я такой. Причём, уже давно.

Мальчишка крепко обнял меня, после чего похлопал себя по ремню из коллекции «Умного снаряжения Бринеров».

— Всё здесь, — отчитался он, уже собираясь открыть ячейку кармана на ремне, но я завёл его обратно в кабинет.

Вместе с нами вошёл и Жан Николаевич. На этот раз это входило в его компетенции, потому что именно на нём лежала задача обеспечить сохранность и защиту головы Волота.

И вот наконец, когда Феофан снял с себя ремень с карманами, нам всем предстал тот самый «десерт».

Ячейка ремня раскрылась, и выбросила содержимое.

Отрубленная голова Волота выкатилась на журнальный стол, стукнулась о телефонный аппарат, и я сразу прижал её ладонью. Мерзкое это было ощущение. Ладонь легла прямо на когда-то живую макушку Волота. Хотя если вдуматься, то она и сейчас была жива. Голова выглядела совершенно нормальной: ни гнили, ни запаха, ни трупного окоченения. Живая кровь хозяина циркулировала внутри, а глаза были закрыты и, казалось, вот-вот откроются, а рот заговорит.

— Неприятное зрелище… — выдавил секретарь, морщась от омерзения.

Зато Феофан лишь усмехнулся.

— Круто же я её стащил, да? Бац — и всё в кармане!

— Не поспоришь, — кивнул я, ещё раз напоминая себе, что Феофан — в первую очередь десятилетний пацан, а уже потом великий пророк.

А ещё мне вспомнилось, как я прятал эту самую голову, тогда, ещё сто