запищал мой эхос, и на этот раз предупреждение было другим:

«ПОЛНОЕ ИСТОЩЕНИЕ! ПОТЕРЯ СОЗНАНИЯ: 05, 04, 03…».

Я развернулся и рванул через мембрану, по туннелю к котловану и верхней перегородке. Следом за мной начала схлопываться червоточина.

Позади гремело и рушилось, нити сращивали туннель, спину окатывал холод, щупальца тёмного эфира всё ещё цеплялись за моё тело, растягиваясь и слабея, а я нёсся вперёд, не замечая под собой земли.

«02».

Ещё пара шагов.

«01».

Выдох и прыжок вверх.

«00».

Эпизод 6

На последней секунде, когда мне удалось выбраться из червоточины, я увидел перед собой… Виринею.

От неожиданности даже замер, весь в пыли и дыму.

Девушка стояла на самом краю ямы, держа в вытянутой руке сразу три амулета её пра-прабабки. Те сияли белизной и были готовы отдать запасы чистого эфира сразу, как только объект будет рядом.

И стоило мне появиться, как в меня хлынул поток магических сил, а мой резерв начал наполняться, не давая мне упасть в обморок от истощения. При этом Виринея не скрывала своих амулетов, как и серьёзных некромантских сил.

Она будто наоборот выставляла их напоказ.

С неприятным чувством я отметил, что выглядела девушка почти так же, как её восковая фигура в Музее из червоточины: босая, в розовом платье, с распущенными синими волосами, с темнотой Эреба в глазах. Только пса по кличке Мёртвая Голова рядом с ней не было.

Пока амулеты Виринеи наполняли меня эфиром, я успел оглядеть ещё и округу.

Ожидал увидеть здесь военное оцепление, как и было договорено с генералом Чекалиным, но кроме Виринеи в конюшне был только один человек.

Секретарь генерала — Жан Николаевич.

Всё такой же, с короткой бородкой, худой и невзрачный мужчина в костюме стоял чуть дальше, у стены, и пристально наблюдал за мной и Виринеей. Только что он стал свидетелем того, как я поглощаю чистый эфир из артефактов вместо того, чтобы воспользоваться радонитом, и похоже, это секретаря нисколько не смутило.

Какого чёрта он вообще тут забыл?

Я ожидал увидеть кого угодно, но только не генеральского помощника, который почти не выходит из кабинета и вечно сидит на телефоне.

Тем временем чистый эфир из амулетов Виринеи впитался моей кожей полностью. Опустошённые камни на нитках погасли, и девушка тут же сунула их себе в декольте.

Я думал, что после этого она кинется меня обнимать, но Виринея лишь смерила меня взглядом посветлевших глаз и тихо произнесла:

— Ты слишком задержался в червоточине, Бринер. Неужели там было настолько интересно?

Я не стал отвечать, а сам задал вопрос:

— Ты в порядке?

— Да, я в порядке, — суховато отреагировала она. — Спасибо, что спросил.

Затем девушка развернулась и стремительно покинула конюшню.

Весь её вид говорил, что она ненавидит всё, что связано с Балом Мёртвых и дворцом графа Соломина, а возможно, ещё и со мной. Здесь погиб её дядя — я успел это увидеть перед тем, как отправиться с Волотом в червоточину. А ещё стал свидетелем того, как Виринея обрушила на дворец Соломина армию мёртвых, как она подчинила себе некро-големов и нежить.

В тот момент её было не узнать.

Горе и скорбь высвободили её огромную силу.

Чем закончилась бойня, узнать я уже не успел. Увидел только, как умирает дочь Волота Анастасия, отравленная собственным ядом Анчара. Увидел убитых гостей и хозяев Бала. А ещё успел осознать, что именно моя игра в кошки-мышки с Волотом погубила дядю Виринеи — профессора Яна Стояновича Воронина. Она вообще много кого погубила.

«Когда два слона дерутся — вся трава вытоптана», — так когда-то говорил мой оруженосец Бонце.

Виринея это тоже понимала, поэтому знала, кого винить.

При этом она всё равно дождалась меня из червоточины и помогла хоть немного пополнить магический резерв. Её амулеты восстановили совсем немного чистого эфира из того, что у меня имелся, зато спасли от полного истощения.

Как только Виринея вышла из конюшни, секретарь Жан Николаевич коротко приказал по рации:

— Примите её. Всё в порядке. Бринер здесь, и он…

— Что значит «Примите её»? — перебил я.

Тот быстро отключил рацию и направился ко мне, бесшумно ступая по полу, устланному соломой и трухой.

— Это значит, что Воронина Виринея Антоновна арестована, господин Бринер, — ответил он прямо. — Эта Ведьма убила десятки людей. Хозяева дворца, их родственники и гости — все погибли от её руки. В том числе, несколько наших внедрённых агентов. Выжил только один агент. И ещё один слуга Соломиных. Однако мы позволили госпоже Ворониной дождаться вас здесь, без лишних глаз, чтобы она помогла, если понадобится. И она помогла, а теперь будет арестована, и ей об этом известно. Она гарантировала, что не будет сопротивляться, и дала согласие на временную Печать Блокады. Она готова сесть в тюрьму за свои деяния.

Я хмуро посмотрел на Жана Николаевича.

Вот оно что.

В тюрьму, значит.

Действия военных можно было понять. В их глазах Виринея стала массовым убийцей, и неважно, по каким причинам. С этим предстояло ещё разобраться.

К тому же, теперь Виринея была целью номер один для горных некромантов. Только она одна могла объединить голову Волота с его телом, а значит, на неё уже скоро объявят охоту. Пока Волот восстанавливает кровь, у меня имелось время, но даже сейчас Виринея находилась в зоне риска, особенно с Печатью Блокады на теле.

— Я сам возьму её под надзор и опеку, — сказал я. — И не нужно никакой Печати Блокады.

Секретарь не стал спорить. Это не входило в его компетенции.

— Обсудите это с генералом Чекалиным, господин Бринер, — ответил он спокойно и даже примирительно.

Жан Николаевич выглядел как обычно.

Ничего не выдавало в нём того, что за время, пока я провёл в червоточине, отношение ко мне поменялось. А ведь то, что доверенный человек генерала Чекалина стоял сейчас здесь, ясно давало понять, что мой главный секрет — уже не секрет. По крайней мере, для определенных лиц из военной элиты.

Теперь они знали, что я не Алексей Бринер, а его предок Гедеон.

Внедренный в общество горных некромантов агент, который выжил после штурма дворца, уже успел доложить об этом куда надо. Если он присутствовал на самом Балу, то точно видел последнее испытание некромантов, а значит, видел и мою мёртвую проекцию, которая сразу же выдала во мне Гедеона Бринера. Все гости Бала Мёртвых это видели, но